Митрополит Волоколамский Иларион

Праздник и Евхаристия

Ваше Блаженство, Ваши Преосвященства, отцы, братия и сестры!

Первым праздником как днем, свободным от работы, днем отдыха, днем покоя (а именно так и воспринимает совре­менный человек любой праздник) был день, последствовавший шести дням творения: «И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и ос­вятил его» (Быт. 2:2-3).

Жизнь первозданной четы в раю проходила в контексте субботнего покоя. Человек еще не должен был трудиться в поте лица своего, чтобы добывать необходимые средства к суще­ствованию. Он находился в непрестанном богообщении, а ок­ружающий мир — в состоянии гармонии.

Однако грехопадение повлекло за собой нарушение это­го райского состояния. Большую часть времени человек стал уделять трудам, необходимым для удовлетворения своих жизненных потребностей. Для общения же с Богом, главным со­держанием которого было благодарение (по-гречески — евха­ристия), выделялись особые дни, что подтверждается библейс­ким описанием жертвоприношения Каина и Авеля. Значит, уже тогда существовал ритуал праздника-жертвоприношения, при­уроченный к определенному времени года, существовал круг обязанностей человека по отношению к Богу, которые выра­жались в благодарении через жертву.

Библия неоднократно говорит о жертвах, совершенных людьми в благодарность Творцу за явленные Им благодеяния. Здесь и жертвоприношение Ноя по окончании Всемирного по­топа (см.: Быт. 8:20-22), и Авраама — близ Вефиля (см.: Быт. 12:8), у дубравы Мамре, что в Хевроне (см.: Быт. 13:18), в Вир-савии (см.: Быт. 26:23-25); Иаков поставил жертвенник в Си-хеме (см. Быт. 33:18-20). Господь повелел Иакову устроить жертвенник в Вефиле, где ранее явился ему, когда тот бежал от Исава (см.: Быт. 35:1), и др.

Однако установление праздников, связанных с ними бо­гослужений и жертвоприношений и подробная регламентация поведения народа Божия в эти дни относится уже ко времени его исхода из Египта.

Так, в дарованном избранному народу Декалоге заповедь о субботе 2-й главы Книги Бытия конкретизируется: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и де­лай в них всякие дела твои; а день седьмый — суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:8-11).

Таким образом, первый в истории человечества празд­ник имел в основе своей божественное установление, но вмес­те с тем он носил и естественный характер как необходимый для трудящегося отдых.

То, что Сам Господь установил праздничный календарь, говорит о важности праздника в нашей жизни. Ведь совершая праздник, народ Божий не только вспоминает какое-либо со­бытие своей истории, но и свидетельствует о том, что он по­мнит о делах Божиих, живет этим воспоминанием, актуализи­рует его в современности. Но праздник — не только обраще­ние к памяти народа. Это и обращение к «памяти» Бога, «напо­минание» Ему о Его любви к Своему народу, призыв сохра­нить и возобновить те милости, которые Он даровал отцам. Важно отметить, что заповедь о субботе, как и о других, по­зднейших праздниках, содержит в себе два аспекта: служение Богу и отказ от земных забот и дел.

Важнейшими ветхозаветными праздниками были Пасха и Пятидесятница. А важнейшей частью любого празднования являлась трапеза.

И первая Евхаристия, совершенная Самим Христом, была продолжением и развитием праздничной пасхальной трапезы, имевший священный характер, потому что на ней доминиро­вали религиозные переживания, и традиционные праздничные блюда были подчинены религиозной идее. Вправленная в фор­мат ветхозаветной пасхальной вечери, содержавшей воспоми­нания об исходе Израиля из Египта, Новая Пасха своим смыс­ловым центром имела распятие и воскресение Сына Божия. И Спаситель заповедал ученикам совершать Пасху не в воспоми­нание об исходе из Египта, а в воспоминание о Нем — о Его исходе от смерти к жизни. Пасхальный агнец был одновремен­но и жертвой благодарения за избавление от египетского плена, и жертвой прошения в умилостивление за грехи народа, и глав­ной частью праздничной трапезы. Все эти три элемента — бла­годарение, прошение и трапеза — присутствуют в Евхаристии.

В раннехристианской Церкви годовой богослужебный круг также основывался на Пасхе и Пятидесятнице. Унаследо­ванные от иудейской традиции, эти праздники приобрели но­вое содержание: Пасха с самого начала была празднованием Воскресения Христа, а Пятидесятница — воспоминанием со­шествия Святого Духа на апостолов, установления Нового За­вета между Богом и Новым Израилем — христианами.

Во II веке Церковь начинает почитать мучеников, выде­ляя в календаре дни их молитвенного поминовения. Древнейшим свидетельством этого является «Мученичество святого Поликарпа Смирне ко го», относящееся к середине II века. Ха­рактерно, что почитание мучеников не отделяется в этом па­мятнике от поклонения Христу: «Мы поклоняемся Ему как Сыну Божию; а мучеников как учеников и подражателей Гос­подних достойно любим за непобедимую приверженность (их) своему Царю и Учителю. Да даст Бог и нам быть их сообщни­ками и соучениками!»¹. И хотя первоначально культ каждого мученика был привязан ко дню его кончины, церковное воспо­минание этого события всегда носило праздничный характер. В конце повествования о кончине святого Поликарпа авторы говорят: «Мы взяли затем кости его, которые драгоценнее до­рогих камней и благороднее золота, положили где следовало. Там, по возможности, Господь даст и нам, собравшимся в ве­сели и радости, отпраздновать день рождения Его мученика, в память подвизавшихся до нас и в наставление и приготовление для будущих (подвижников)»².

В течение IV века богослужебный круг христианских Церквей существенно расширяется благодаря введению новых праздников, переосмыслению старых, добавлению памятей новых святых, «обмену праздниками» между поместными Цер­квами. И, конечно же, центром каждого празднования было богослужение — Евхаристия.

Каждый из Святых Отцов этого периода оставил нам проповеди на те или иные праздники. Одновременно происхо­дило и осмысление самого феномена христианского праздни­ка. И в этом выдающуюся роль сыграл святитель Григорий Богослов. В проповеди на Рождество Христово он говорит о годичном круге церковных праздников и о том, как в течение литургического года перед глазами верующего проходит вся жизни Иисуса: «Ведь немного позже (выражение «немного поз­же» указывает на ближайший к Рождеству праздник Крещения Господня — День Светов. —М.И.) ты увидишь Иисуса и очи­щающимся в Иордане… увидишь и разверзающиеся небеса (Мк. 1:10); увидишь Его принимающим свидетельство от род­ственного Ему Духа, искушаемым и побеждающим искусите­ля, принимающим служение Ангелов, исцеляющим всякую болезнь и всякую немощь в людях (Мф. 4:23), животворящим мертвых… изгоняющим демонов… немногими хлебами насы­щающим тысячи, ходящим по морю, предаваемым, распинае­мым и распинающим мой грех, приносимым (в жертву) как агнец и приносящим как священник, погребаемым как человек и восстающим как Бог, а потом и восходящим на небо и прихо­дящим со славой Своей. Вот сколько у меня праздников по поводу каждого таинства Христова! Но главное в них одно: мой путь к совершенству, воссоздание и возвращение к перво­му Адаму»³.

Святитель Григорий учит, что каждый церковный праз­дник должен служить для верующего новой ступенью на пути к совершенству, новым прозрением в жизнь и искупительный подвиг Иисуса.

В этом же Слове святитель подчеркивает, что христиан­ский праздник состоит не в том, чтобы устраивать пиршества, наедаться роскошными блюдами и напиваться дорогостоящи­ми винами. Для верующего праздник заключается в том, что­бы прийти в храм и там насладиться словом Божиим.

Именно в храме, по мысли другого великого святителя, Иоанна Златоуста, и совершается праздничный пир — пир веры. Здесь, участвуя в Евхаристии, мы не только встречаемся со Спасителем, реально пребывающим с нами в Святых Дарах, но и приобщаемся Его Пречистого Тела и Честной Крови, стано­вясь участниками истинной праздничной трапезы.

«Итак, все — войдите в радость Господа своего! И пер­вые, и последние, примите награду; богатые и бедные, друг с другом ликуйте; воздержные и беспечные, равно почтите этот день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! Тра­пеза обильна, насладитесь все! Телец упитанный, никто не ухо­ди голодным! Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости!» — призывает учитель Церкви христиан в своем знаменитом Слове огласительном на Святую Пасху.

И если Евхаристия является центром и смыслом христи­анского праздника, то участие в праздновании не мыслится без участия в Евхаристии. Об этом говорят преподобные Никодим Святогорец и Макарий Коринфский: «Те, которые хотя и постятся перед Пасхой, но на Пасху не причащаются, такие люди Пасху не празднуют. Те, которые не подготовлены каждый праздник причащаться Тела и Крови Господних, не могут по-настоящему праздновать и воскресные дни, и другие праздни­ки в году, потому что эти люди не имеют в себе причины и повода праздника, которым является Сладчайший Иисус Хрис­тос, и не имеют той духовной радости, которая рождается от Божественного приобщения»⁴.

Каждый день, по мнению преподобных Никодима и Макария, может стать праздником: «Хочешь праздновать каждый день? Хочешь праздновать святую Пасху когда пожелаешь и радоваться радостью неизреченной в этой прискорбной жиз­ни? Непрестанно прибегай к Таинству и причащайся с долж­ной подготовкой, и тогда ты насладишься тем, чего желаешь. Ведь истинная Пасха и истинный праздник души — это Хрис­тос, который приносится в жертву в Таинстве»⁵.

Здесь почти дословно воспроизводится учение Симеона Нового Богослова о жизни как о непрестанном празднике при­общения к Богу. Преподобный Симеон пишет: «Если ты так празднуешь, так и Святые Тайны принимаешь, вся жизнь твоя да будет единым праздником, но даже не праздником, но на-чатком праздника и единой Пасхи, переходом и переселением от видимого к умопостигаемому»⁶.

Рассуждая о христианских праздниках, невозможно из­бежать темы взаимодействия временного и вечного в нашей жизни. Сын Божий, рожденный Отцом вне времени и прежде всякого времени, прежде всех век, в Своем воплощении соеди­няет временное и вечное, земное и небесное. И праздник, и Евхаристия преодолевают время и являют вечность тем, кто участвует в них.

Евхаристия — не просто благочестивое воспоминание о Тайной Вечере, совершаемое Церковью в нарочитые дни, не ее дидактическая инсценировка, но ее постоянное повторение.

Совершителем Таинства является Сам Иисус Христос, и каждая совершаемая литургия является не просто символичес­ким воспоминанием об этом событии, но его продолжением и актуализацией. Хотя Евхаристия совершается в разное время и в разных местах, она остается единой, преодолевая временные и пространственные границы. Об этом говорит святитель Иоанн Златоуст: «Веруйте, что ныне совершается та же вечеря, на ко­торой Сам Он возлежал. Одна от другой ничем не отличается. Нельзя сказать, что эту совершает человек, а ту совершил Хри­стос; напротив, ту и другую совершает Сам Он. Когда видишь, что священник преподает тебе Дары, представляй, что не свя­щенник делает это, но Христос простирает к тебе руку»⁷.

По словам святителя, «мы постоянно приносим одного и того же Агнца, а не одного сегодня, другого завтра, но всегда одного и того же. Таким образом, эта жертва одна. Хотя она при­носится во многих местах, но разве много Христов? Нет, один Христос везде, и здесь полный, и там полный, одно Тело Его. И как приносимый во многих местах Он — одно Тело, а не много тел, так и жертва одна. Он наш Первосвященник, принесший жертву, очищающую нас; ее приносим и мы теперь, тогда при­несенную, но не оскудевающую… Не другую жертву, как тог­дашний первосвященник, но ту же приносим постоянно… »⁸.

В другом месте Златоуст подчеркивает: «Предстоит Хри­стос и теперь; Кто учредил ту трапезу, Тот же теперь устрояет и эту. Не человек претворяет предложенное в Тело и Кровь Христовы, но Сам распятый за нас Христос. Представляя Его образ, стоит священник, произносящий те слова, а действует сила и благодать Божия»⁹.

Евхаристия — не просто воспоминание о Голгофской жертве, но ее постоянное воспроизведение, на что указывают тексты евхаристических молитв. Эти молитвы пронизаны те­мой жертвы, которая приносится «о всех и за вся», что опять-таки сближает Евхаристию с древним храмовым богослужени­ем, центром которого было жертвоприношение.

В молитве «по поставлении святых даров» литургии Васи­лия Великого предстоящий священнослужитель просит Бога при­нять службу участвующих в литургии так же, как Он приял «Аве-левы дары» — принесение Авелем жертвы Богу (см.: Быт. 4:4), «Ноевы жертвы» — жертвоприношение Ноя по окончании пото­па (см.: Быт. 8:20-22), «Аврваамова всеплодия» — принесение Авраамом в жертву сына своего Исаака (см.: Быт. 22:1-14), «Моисеева и Аронова священства» — священство Моисея и Ааро­на (см.: Пс. 98:6), «Самуилова мирная» — мирные жертвы, при­несенные Самуилом (см.: 1 Цар. 11:14-15). Здесь упоминают­ся пять сюжетов Священной истории, в христианской тради­ции воспринимаемые как прообразы Евхаристии. Со времени Тайной Вечери Евхаристия является той единственной жерт­вой, которая необходима для спасения и которая заменяет все ветхозаветные жертвы и всесожжения.

Цитированная молитва раскрывает смысл литургии как таинства Нового Завета, соединяющего всю историю челове­чества от сотворения мира с эсхатологическим ожиданием Страшного Суда. Молитва устанавливает преемство между ветхозаветным культом всесожжении и жертв и новозаветной Евхаристиией, прообразом которой эти жертвы являлись.

Прообразом христианского праздника, говорит святитель Григорий Богослов, является ветхозаветный «юбилей» — год оставления. По закону Моисееву, каждый седьмой год считался годом покоя, когда не разрешалось засевать поля и собирать ви­ноград; каждый пятидесятый год объявлялся юбилейным — го­дом праздника, когда люди возвращались в свои владения, дол­жникам прощались долги, а рабов отпускали на свободу. Назна­чение юбилейного года, особым образом посвященного Богу, состояло не только в том, чтобы дать людям отдых, но и в том, чтобы, насколько возможно, исправить неравенство и неспра­ведливость, существующие в человеческом обществе. Юбилей был годом подведения итогов, когда люди давали отчет Богу и друг другу в том, как они строят свою жизнь, и перестраивали ее в большем соответствии с заповедями Божиими. Юбилей, та­ким образом, становился прообразом жизни людей в будущем веке, где нет социального неравенства, рабов и господ, заимо­давцев и должников: «Число семь почитают чада народа еврей­ского на основании закона Моисеева… Почитание это у них простирается не только на дни, но и на годы. Что касается дней, то евреи постоянно чтут субботу… что же касается лет, то каж­дый седьмой год у них — год оставления. И не только седмицы, но и седмицы седмиц чтут они — так же в отношении дней и лет. Итак, седмицы дней рождают Пятидесятницу, которую они называют святым днем, а седмицы лет—год, называемый у них юбилеем, когда отдыхает земля, рабы получают свободу, а зе­мельные владения возвращаются прежним хозяевам. Ибо не толь­ко начатки плодов и первородных, но и начатки дней и лет по­свящает Богу этот народ. Так почитаемое число семь привело и к чествованию Пятидесятницы. Ибо число семь, помноженное на себя, дает пятьдесят без одного дня, который занят нами у будущего века, будучи одновременно восьмым и первым, луч­ше же сказать — единым и нескончаемым»¹⁰.

В христианской традиции Пятидесятница есть праздник Святого Духа — Утешителя, Который приходит на смену Хри­сту, вознесшемуся на небо. Дела Христовы на земле окончи­лись, и для Христа как человека с момента Его погребения на­ступила суббота покоя. Для христиан же после Воскресения Христова наступила эра юбилея — нескончаемый пятидеся­тый год, начинающийся на земле и перетекающий в вечность. Эра юбилея характеризуется прежде всего активным обновля­ющим действием Святого Духа. Под воздействием благодати Духа люди кардинальным образом меняются, превращаясь из пастухов в пророков, из рыбаков в апостолов. Святитель Гри­горий считает, что христианский праздник никогда не должен кончаться. Об этом он говорит, завершая проповедь на Пяти­десятницу: «Нам уже пора распускать собрание, ибо достаточ­но сказано; торжество же пусть никогда не прекратится, но будем праздновать — ныне телесно, а в скором времени впол­не духовно, когда и причины праздника узнаем чище и яснее в Самом Слове и Боге и Господе нашем Иисусе Христе — ис­тинном празднике и весели спасаемых.. .»¹¹.

Вся жизнь христианина должна стать непрестанным праз­дником, непрекращающейся Пятидесятницей, юбилейным го­дом, начинающимся в момент крещения и не имеющим конца. Земная жизнь может стать для христианина нескончаемым праз­днеством приобщения Богу через Церковь и Евхаристию. Го­дичный круг церковных праздников, так же как и таинства Церкви, способствует постепенному переходу человека из вре­мени в вечность, постепенному отрешению от земного и при­общению к небесному. Но настоящий праздник и истинное таинство наступит только там — за пределом времени, где чело­век встретится с Богом лицом к лицу. Истинный праздник есть Сам Господь Иисус Христос, Которого в непрестанном лико­вании созерцают верующие в Царствии Божием, где сыны Цар­ствия уже не будут причащаться Тела и Крови Христовых под видом хлеба и вина, но будут «истее» причащаться Самого Христа — Источника жизни и бессмертия.