mospat.ru
Опубликовано в журнале "Церковь и время" № 48


А. А. Ухтомский

Православная диаспора: проблема формирования канонического статуса

Канонический статус православной диаспоры до сих пор не решен и поставлен на повестку дня будущего Вселенского Собора. Поэтому актуальность его решения и обзор всех вопросов, осмысление и оценка фактов, способствующих разрешению вопроса канонического статуса православной диаспоры, очевидны.

В данной работе рассматривается вопрос канонического статуса православной диаспоры, а также правомерности включения ее в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Вначале проанализируем претензии Константинопольского Патриарха на управление православной диаспорой с учетом мнений современных канонистов; рассмотрим ту часть деятельности межправославных совещаний, когда поднимался вопрос православной диаспоры. Затем охарактеризуем межцерковные конфликты, природа которых отражает динамику решения вопроса канонического статуса православной диаспоры. Отдельно будет рассмотрен вопрос положения Константинопольского Патриархата на международной арене.

«Константинополь — Новый Рим»

В 330 году Константин переместил столицу империи из Рима в греческий городок Византиум, переименовав его в Константинополь, или Новый Рим1. Константинополь был фактически независимым городом Римской империи, а присутствие в нем императора легализовало и без того значимое положение новой столицы. Исключительное положение Константинополя оказало влияние и на церковное устройство2. II Вселенский Собор (Константинополь, 381 г.), своим 3-м каноном утвердил, что «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим»3. Политический и религиозный status quo Константинополя был зафиксирован также и в гражданских законах (131-я новелла императора Юстиниана)4.

Таким образом, Константинополь при своем основании имел статус «царственного города нового Рима»5. Епископ Никодим (Милаш) приводит совокупное мнение Сократа, Созомена и Вальсамона о причине первенства чести Константинополя после Рима, потому что «Константинополь — новый Рим»6. Также и в Славянской кормчей7 Созомен говорит о том, что «Константинополь пользовался всеми правами и привилегиями в той мере, как древний Рим»8. Дальнейшая история покажет, что Константинополь действительно был вторым Римом; кроме того, после раскола 1054 года он приписал себе те права, которые якобы принадлежали Риму согласно подложному «Дару Константина». Епископ Константинополя удостоен чести по Римском епископе. Византийский канонист Аристин предположил, что словосочетание «по …» означает следование во времени9. Зонара, опровергая это мнение, говорит о порядке первенства. В подтверждение он приводит 131-ю новеллу императора Юстиниана и 36-е правило Трулльского Собора10.

За время своего существования положение Константинопольского Патриархата знало и взлеты, и падения11. С отпадением Римской Церкви от вселенского Православия (1054 г.) к Константинопольскому Патриархату перешли все права первого Рима. На соборах в решении вопросов общецерковного значения Константинопольская Церковь всегда старалась удержать первенство, так же, как и Римская Церковь в первые века христианства. Со временем Вселенский Патриарх, потеряв значительную часть территории, которая находилась под его юрисдикцией, расширил свою власть на диаспору. Выехав за пределы, например, Японии, японец, исповедующий православие в его национальном японском проявлении вынужден был принимать юрисдикцию Константинопольского Патриархата, «греческое» православие и греческую культуру. Толкуя каноны в пользу распространения своей власти на диаспору, Константинопольский Патриарх показывает, что «нет уже верующего китайца, ни грузина; нет албанца, ни испанца; нет эстонца и литовца в диаспоре: ибо все одно в Константинопольском Патриархате»12. Насколько правомерна такая позиция Константинопольского Патриарха? Каков канонический статус диаспоры?

«Первый среди равных»

Константинопольский епископ, кроме политических прав как наследник Рима, получает все права и полномочия последнего. Равновластность епископов и подобающая честь согласно порядку, изложенному в 36-м правиле Трулльского Собора, — норма, установленная апостолами13. Желание первенства как Рима, так и Константинополя обнаружилось на протяжении первого тысячелетия и противоречило апостольской практике. Апостольской соборности и невмешательства в дела друг друга следовало ожидать в устройстве патриархатов. «После разрыва между Православной Церковью и Западной Церковью (1054 г.) первое место, “председательство в любви”, во Вселенском Православии, т.е. почетный примат, был присужден Вселенскому Патриарху. Этот почетный примат Вселенского Патриархата, а также право инициативны в решении общецерковных и общеправославных проблем признается сегодня всеми Православными Церквами»14. «Право инициативны» постепенно выразило идею «председательства в любви» и место «первого среди равных». Для укрепления своих новых позиций наследника Рима Константинопольский Патриархат использовал подложную грамоту называемую «Дар Константина»15.

В 1453 году турки-османы окончательно подчинили себе Византию16. Роль Константинопольской Церкви значительно возросла: Патриарх как традиционный духовный глава православного народа имел также и политическую власть над ним в Османской империи17. Будучи подотчетным султану, Патриарх не мог стать полноценным политическим главой и выполнял роль посредника и проводника воли султана, вследствие чего на его плечи легла вся ответственность за нестроения, возникавшие среди христиан18. «В результате образования на Балканах независимых Церквей (Сербской и Болгарской), ранее входивших в юрисдикцию Константинополя, а также Балканских войн и неудачной попытки отвоевать у Турции Малую Азию в начале XX века, большая часть греческого населения Турции была вынуждена покинуть страну, осев в Греции или рассеявшись по всему миру, в результате чего Константинопольская Церковь лишилась почти всей своей паствы»19. Все же Константинопольская Церковь сохранила юрисдикцию над частью эмигрировавшего населения Турции, которая имела епархии и приходы за пределами своей канонической территории — в диаспоре — что составляет большинство ее паствы. В начале ХХ века перед Константинополем стояла задача не увеличения паствы, а сохранение своего существования любыми средствами. Один из главных способов выживания стала попытка распространить свою юрисдикцию на всю православную диаспору.

Канонический статус православной диаспоры

В 1923 году в Константинополе по инициативе Константинопольского Патриарха Мелетия IV Метаксакиса проходило совещание20 представителей ряда Православных Поместных Церквей. Среди предложенных вопросов21 Патриарх Мелетий на 9-м и 10-м заседаниях выдвинул и утвердил в одностороннем порядке доктрину о праве Константинопольского Патриархата на исключительную юрисдикцию над православной диаспорой22, приводя в свидетельство 9-е, 17-е и 28-е правила IV Вселенского Собора, в которых якобы содержатся указания на подчинение Константинопольскому Патриарху иноплеменников — диаспоры. Наш анализ правил привел к противоположным выводам23. Решение совещания, как и весь канонический авторитет Собора, оспаривался канонистами по причине отсутствия кворума24.

Каково мнение канонистов по данному вопросу?

Русский канонист С. Троицкий считает, что подчинение Русской Церкви Константинопольской происходило не в силу 28-го правила, а на основе миссионерского принципа подчинения новообращенных народов. Правило не предоставляло исключительных прав подчинения Константинопольскому Патриархату нероманских церквей, а расширение юрисдикции происходило по политическим причинам25.

В. Поспишил (V. Pospishil) констатирует тот факт что 28-е правило вполне оправдывает притязания Константинопольского Патриархата на управление диаспорой, указывая, что выражение ejn toi÷ı barbarikoi÷ı означает «страны, находящиеся вне Восточной Римской империи»26.

Следует заметить, что сами представители Константинопольского Патриархата расходятся во мнении о том, действительно ли тексты канонов 9-го, 17го и 28-го IV Вселенского Собора дают достаточные основания Константинопольскому Патриархату на право управления диаспорой. Архиепископ Петр (Л’юилье) считает, что связь между enj toiı÷ barbarikoiı÷ … и притязаниями Константинопольского Патриарха на управление всей диаспорой является «совершенно искусственной…»27.

Предстоятель Греческой Православной Церкви в Австралии архиепископ Стилианос (Харкианакис) полагает, что 28-й канон может быть истолкован не только в пользу Константинопольского Патриархата; каноном могут воспользоваться другие Автокефальные Церкви для обоснования своего права на юрисдикцию в тех странах, где они были первыми миссионерами28.

Профессор богословского факультета Афинского университета Влассиос Фидас в своем учебнике канонического права однозначно указывает на то, что юрисдикция Константинопольского Патриарха распространяется на те земли «“занятые варварами”, которые не входят в каноническую юрисдикцию другого патриарха или епископа»29.
Греческий канонист Ставридис пишет о том, что Константинопольский Патриарх согласно 28-му канону IV Вселенского Собора имеет право «управления епископами в странах “варваров”, то есть во всех странах за границами определенной церковной епархии… в силу этого же правила Вселенский Престол — единственный Престол, обладающий каноническим правом распространять свою церковную юрисдикцию вне и выше других юрисдикций»30.

Из приведенных мнений мы можем заключить, что содержание 28-го канона не дает предпосылок Константинопольскому Патриархату включить диаспору в свою юрисдикцию. Кроме того, сами представители Константинопольского Патриархата (заинтересованная сторона) не едины в этом вопросе: этот канон может использовать любая другая автокефальная Церковь для закрепления своей юрисдикции над диаспорой. Таким образом, апелляция Константинопольского Патриарха Мелетия IV Метаксакиса к 28му канону IV Вселенского Собора на Всеправославном конгрессе 1923 года не является объективной и окончательной. Это понимали и позднейшие исследователи данного вопроса. Пути решения стали искать в иной плоскости.

Межправославные комиссии 1990 и 1993 годов;
конференция канонистов 1995 года

Открытый вопрос о диаспоре ставился на повестку дня многих Всеправославных предсоборных совещаний31, являющихся подготовительными к Вселенскому Собору.

В межправославных диалогах по данной теме (10– 17 ноября 1990 г., Шамбези32; 7–13 ноября 1993 г., Шамбези33; 9–14 апреля 1995 г., Шамбези34) выявляются две тенденции. А) Прогреческая, поддерживающая точку зрения Вселенского Патриархата35 в том или ином дополнении или развитии (Александрийская36 и Иерусалимская Патриархия, Албанская и Элладская37 Церкви, частично Антиохийская Патриархия и Польская Церковь38). Б) Те, которые придерживаются принципа миссионерского материнства (Русская39 и Румынская40 Церкви).

Следует, очевидно, продумать план работы по отдельным вопросам (например, протокол отношения Церкви и государства в данном регионе; связь с Матерью-Церковью по вопросам языка, пастырства и др.; процедура наделения каноническим статусом общин региона и т.д.). Подобные им и другие вопросы должны были рассматриваться участниками 3-й Межправославной комиссии, которая состоялась 1–2 марта 1999 года в Шамбези, «но было установлено, что ввиду проходящего праздничного цикла празднования 2000-летия христианства не было достаточно времени, чтобы исчерпать вопросы повестки дня на проходившем заседании Межправославной комиссии»41.

4-я Межправославная комиссия состоялась 6–12 июня 2009 года в Шамбези. На ней было принято «решение о создании новых епископских собраний в ряде регионов мира для урегулирования положения диаспоры… Председателями собраний являются первые из епископов Вселенского Патриархата в данном регионе, а в отсутствие таковых следующие согласно порядку Диптихов Церквей»42. В начале ХХI века подготовка к собору «приостановлена из-за разногласий между Церквами»43, что является главным препятствием на пути к соборно принятому решению. Разногласия лежат в плоскости взаимоотношения Константинопольского Патриархата и Автокефальных Церквей, а также последних между собой на различном уровне44.

Константинопольская Патриархия: от первенства чести к первенству власти

Три года длился конфликт между Константинопольским Патриархатом и Элладской Православной Церковью по вопросу о греческих «северных территориях», которые с 1928 года находятся в двойном подчинении45. Конфликт назрел со смертью иерарха островов46. Святейший Синод Церкви Греции подтвердил свое право (очевидно, проявилось смешение административного и канонического управления) назначать епископов в данный регион. В апреле 2004 года Церковь Греции отправила во Вселенский Патриархат список кандидатов на северную кафедру, на что Вселенский Патриархат ответил прекращением евхаристического общения с архиепископом Афинским и всей Эллады Христодулом. Эта мера, принятая Вселенским Патриархатом, «железный аргумент» выразить свою позицию по определенному вопросу, и, во-первых, пресечь «инакомыслие», а во-вторых, навести на «инакомыслящих» тень со стороны мирового сообщества и других Автокефальных Церквей. Аргумент «работает» в случае восприятия Вселенского Патриарха как Восточного папы, говорящего ex cathedra истину в последней инстанции, что противоречит соборности церковного управления. Конфликт разрешился в 2007 году признанием Элладской Церковью юрисдикции Константинопольского Патриархата на додеканесских островах47.

Константинопольскими иерархами производились попытки содействия расколу «Киевский Патриархат» в Украине, что входит в противоречие о признании Украинской Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Владимиром (Сабоданом), в качестве единственной канонической Церкви Украины.

«Разрастается противостояние между Константинополем и Иерусалимом в связи с открытием Иерусалимским Патриархатом приходов в диаспоре…. Имеют место и локальные конфликты между представителями Константинополя и других православных юрисдикции. Так например, экзарх Константинопольского Патриархата в Венгрии, вопреки церковным канонам, подал иск в светский суд с целью отчуждения Успенского кафедрального собора от Венгерской епархии Московского Патриархата. Все эти конфликты наносят серьезный урон престижу и миссии Православия в Европе и мире»48.

В 1996 году в автономной Православной Церкви Эстонии (автономия предоставлена Патриархом Тихоном в 1921 году согласно миссионерскому принципу и подтверждена Константинопольским Патриархатом в 1923 году) была учреждена параллельная юрисдикция Константинопольского Патриархата. Учреждение последней (к которой «принадлежит не более одной восьмой части православных верующих этой страны»49) привело к расколу, временному прекращению общения между двумя Патриархатами и к нестроениям в области межправославных отношений. Положение Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата в целом удалось стабилизировать. Ведутся переговоры.

Константинопольский Патриархат и Евросоюз

Ввиду своего шаткого положения в турецком государстве Константинопольский Патриархат укрепляет в Евросоюзе свои позиции (не только религиозные, но и, как мы дальше увидим, политические). Причин этому две: получение большей власти, чем та, которую имеет сейчас Вселенский Патриархат; первая причина является производной от второй: притеснение греков и Константинопольского Патриархата в Турции50, что и побуждает Вселенского Патриарха искать другую страну мира в качестве своей резиденции. Поэтому Вселенский Патриарх желает получить «особый статус» в рамках Евросоюза, что может привести к «поглощению» им диаспоры.

Идея впервые была озвучена секретарем Священного Синода Константинопольского Патриархата митрополитом Халкидонским Мелитоном на межправославном совещании в Ираклионе (Крит) в марте 2003 года51. Предложение было отклонено представителями Поместных Православных Церквей52. Какой особый статус желает получить Константинопольский Патриархат? Если речь идет о получении статуса юридического лица, тогда, вероятно, это будет поддержано Православными Поместными Церквами; если же речь идет о статусе, который отличал бы Вселенский Патриархат от других Поместных Православных Церквей на территории Евросоюза, то следует ожидать негативной реакции Православных Церквей. Никакая Поместная Церковь, представленная на территории Евросоюза, не согласится на то, чтобы в Евросоюзе ее представляла другая Церковь. Однако, согласие Православных Церквей на признание Евросоюза канонической территорией Константинопольского Патриархата приведет к вытеснению других православных юрисдикций из европейской «диаспоры». Дальнейшее расширение влияния Вселенского Патриархата может распространиться и на остальную православную диаспору в мире. Трудно предположить, каким тогда будет каноническое устройство. Вероятно, возможно будет деление Патриархата на митрополии и епархии и устройство церковной жизни с учетом всех специфических характеристик, присущих данному региону (национальных, культурных, языковых и т.д.). «В июле 2008 года Европейский суд по правам человека в Страсбурге единогласно вынес решение, которым признал юридический статус Константинопольского Патриархата и осудил правительство Турции за незаконное присвоение приюта на острове Буюкада (один из девяти Принцевых, или Адаларских, островов в Мраморном море), тем самым удовлетворив апелляцию Константинопольского Патриархата, впервые обратившегося с иском о защите своих имущественных прав в европейские судебные инстанции»53. При этом права Константинопольского Патриархата отстаивали юристы — как греки, так и турки. 20 и 21 октября 1998 года члены Палаты представителей и Сената США приняли декларацию, подписанную президентом Биллом Клинтоном, о признании целостности и свободы Вселенского Патриархата54. Последний, таким образом, может легко заручится поддержкой США, как только в этом возникнет необходимость.

Из вышеизложенных фактов становится ясна картина экспансии Вселенского Патриархата в отношении православной диаспоры. Погоня за паствой ущемляет интересы остальных Поместных Православных Церквей. В этой ситуации необходим внешний баланс, который бы стабилизировал «аппетиты» Вселенского Патриархата. В своем определении «О единстве Церкви» Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, ссылаясь на большую ответственность Вселенского Патриархата55, указывает, что позиция последнего вступает в «непреодолимое противоречие с многовековой канонической традицией, на которой зиждется бытие Русской Православной Церкви и других Поместных Церквей, а также с их реальными пастырскими задачами по духовному окормлению диаспоры»56. Налицо межцерковные конфликты, притом, что, «будучи первым епископом Православия, Патриарх Константинопольский играет роль координатора в решении всеправославных вопросов, а также выражает межправославное единство и выступает его гарантом»57. В обсуждении и решении межправославных вопросов Константинопольский Патриарх представляет как раз полярную позицию по отношению к другим Поместным Православным Церквам и более выгодную для Константинопольского Патриархата, что видно из его докладов по теме диаспоры на Межправославных комиссиях.

Выводы

В данной статье была предпринята попытка проследить с исторической точки зрения и по возможности проанализировать вопрос канонического статуса православной диаспоры. Кратко изложим основные пункты этого вопроса и те выводы, к которым мы пришли в ходе данного исследования.

1. Все вопросы административно-территориального устройства Церкви решаются с помощью канонов Вселенских и Поместных Соборов, а также правил святых отцов, являющихся «главными и самыми фундаментальными источниками церковного закона»58. Феномен диаспоры ХХ века не имел аналогов в Древней Церкви, соответственно процедура предоставления диаспоре какого-либо канонического статуса не закреплена в канонах. Однако отдельные темы, затрагивающие вопрос решения канонического статуса православной диаспоры, находят свое решение в канонических правилах. Произвольное толкование 28го правила IV Вселенского Собора дает Константинопольскому Патриарху юрисдикционные полномочия над всей православной диаспорой. В ходе исследования выяснилось, что данная позиция поддерживается не всеми членами Константинопольского Патриархата по причине возможного толкования правила и в пользу других Поместных Православных Церквей, имеющих верующих в диаспоре. После выяснения данного вопроса было принято решение не обращаться к этому канону как единственному правилу, дающему власть Константинопольскому Патриарху на управление диаспорой.

2. Позиция Константинопольского Патриарха в решении данного вопроса является ключевой: он был претендентом на роль управляющего православной диаспорой в то время, когда появилась угроза его существованию на территории Турции, начала ослабевать его роль в православном мире, что привело к оскудению паствы. Таким образом, получение юрисдикции над православной диаспорой является одним из гарантов выживания Константинопольского Патриархата; последний использует все рычаги для получения этой власти, упоминая о своем авторитете, который он имел в Древней Церкви. Было доказано, что апелляция к былой славе Константинополя не имеет ничего общего с современным состоянием Вселенского Патриархата. Все религиозные привилегии были производны от политического статуса города, с потерей политического значения Константинополя были утрачены и религиозные права Константинополя и Константинопольского Патриархата. Тем не менее, Константинопольский Патриархат использует каноническую базу и историческое прошлое для достижения своей цели.

3. Поместные Церкви, имеющие православную диаспору и являщиеся заинтересованной стороной в решении вопроса, ссылаются на критерий миссионерского материнства, согласно которому они могут окормлять свою паству; возможно, это будет происходить и тогда, когда диаспора получит определенный статус.

4. В межправославных диалогах по данной теме выявляется две тенденции. А) Прогреческая, поддерживающая точку зрения Вселенского Патриархата в том или ином дополнении или развитии (Александрийская и Иерусалимская Патриархии, Албанская и Элладская Церкви, частично Антиохийская Патриархия и Польская Церковь). Б) Те, которые придерживаются принципа миссионерского материнства (Русская и Румынская Церкви).

5. Решение вопроса канонического статуса православной диаспоры не может быть подготовлено в определенные сроки, поскольку связано с решением ряда других вопросов: устранением межправославных конфликтов, инициатором которых является «гарант единения Церквей» — Константинопольский Патриархат; последний, являясь инициатором межправославных встреч, создает такие итоговые документы, в которых не всегда отражена точка зрения всех Православных Церквей; для решения комплекса административных, литургических, богословских, пастырских и других вопросов в диаспоре было решено создать региональные Епископские конференции (преобразованные затем в Епископские собрания), которые рассматривали бы вопросы любого уровня, касающиеся сферы церковной деятельности и ее компетенции. При этом возможно сотрудничество с Матерью-Церковью и различными государственными структурами данного региона. Епископские собрания готовят материл для Святого и Великого Собора, на котором и должно будет принято решение о каноническом статусе православной диаспоры.

6. Получение Константинопольским Патриархатом статуса юридического лица в Евросоюзе может привести к расширению юрисдикции Константинопольского Патриархата до пределов Евросоюза и тем самым сделать его единоличным религиозным лидером на этой территории. Это вполне возможно при учете давления на Вселенский Патриархат в Турции, а также неосуществимых попытках перенесения резиденции Вселенского Патриарха в другой город. Однако на такие уступки вряд ли смогут пойти Поместные Церкви, имеющие свою паству в данном регионе.

Замечания относительно канонического устройства Церкви согласно 8-му правилу I Вселенского Собора

Административное устройство Церкви подобно административному устройству государства, где территориальные границы государства совпадают с каноническими границами Поместной Церкви. Один из принципов такого деления выражен в 8-м правиле I Вселенского Собора, в котором в контексте решения проблемы принятия и причисления к клиру духовенства из числа последователей новациан, отцы Собора «напомнили о традиционной дисциплине»59 — в городе должен быть только один епископ (в правиле: «да не будет двух епископов во граде»60). Опираясь на принцип территориальности, это правило можно сформулировать так: на одной территории может быть только один епископ. Этот порядок, отражающий онтологическую связь небесного и земного порядка («Един Бог, един Христос, един епископ»61), противоречит практике, существующей в православной диаспоре, где на одной территории находятся несколько епископов, принадлежащих к разным юрисдикциям.

Насколько правомерно такое положение в диаспоре и его соответствие 8-му правилу, мы можем заключить после рассмотрения политических и культурных условий того времени, когда был составлен этот канон. Римская империя представляла собой федерацию городов, которым подчинялись прилежащие им сельские области. С перенесением государственной территориальной модели на церковную почву сельские епископы (хорепископы) находились в подчинении городским епископам, следовательно, понятия «епископ города» и «епископ сельской местности» представлял собой не одно и тоже: второй находился в подчинении у первого. Таким образом, 8-м правилом был выражен принцип единства юрисдикции: в городе должен быть один епископ. «В древних канонических документах отсутствует термин, который обозначал бы территорию, находящуюся под властью каждого епископа; в таких случаях обычно прибегали к перифразе “община (городская) и места (сельские), к ней принадлежащие”»62. Такое устройство, соответствовавшее административным условиям Римской империи, не всегда могло переноситься в другие места. В древней Ирландии при отсутствии четких территориальных границ и центров «епископ являлся скорее духовным пастырем племени, чем духовным руководителем определенной территории»63. В древней Сербии по причине малочисленности городов «первые епископы находились почти все по монастырям»64. Из канонических правил известно65, что понятия «область» и «город» носили не только территориальный характер. В 34-м апостольском правиле понятие «епископ всякого народа» синонимично понятию «его (епископа) епархии и мест, к ней принадлежащих», и означает то, что епископ имеет юрисдикцию, во-первых, над народом, нахождение этого народа на определенной территории и юрисдикция над ней является акциденцией: епископ не имеет юрисдикции на незаселенной территории. А что такое город? «Место встречи разнообразия культур и этнических цивилизаций»66, с которым необходимо справляться епископу. Наиболее ярко это выражено в православной диаспоре, где определенная диаспора имеет своего епископа.

Таким образом, из вышеизложенного следует, что наличие нескольких епископов на одной территории является, скорее всего, частным случаем 8-го правила I Вселенского Собора, поскольку они окормляют паству, разнящуюся в культурном или каком-либо другом отношении. Примером тому является приведенные нами епископские окормления в древней Ирландии, Сербии. В общении епископов проявляется принцип соборности под омофором митрополита или патриарха; при этом не возникает национальной Церкви, поскольку диаспора не представляет собой целостное государство или нацию. Ссылаясь на мнение современных канонистов относительно интерпретации канонов в зависимости от исторических условий и адаптации их к современности67, мы можем утверждать, что каноническая норма, закрепленная 8-м правилом I Вселенского Собора, неизменно соблюдается и в православной диаспоре.

  1. «В то время как Древний Рим сохранил свое первенство чести, Константинополь стал второй столицей с равными правами Римской империи, на территории которой сегодня находятся около 40 государств». (Pospishil V. J. Eastern Catholic Church Law. N.-Y., 1993. P. 15). Мотивация избрания Константинополя второй столицей лежит в его стратегическом, экономическом и культурном значении. «Уже древние, задолго до Константина, прекрасно оценили исключительное по важности военное и торговое положение Византия на границе между Европой и Азией, дававшее господство над двумя морями — Черным и Средиземным, и приблизившее Империю к источникам древних блестящих культур…» (Васильев А. История Византийской империи. Т. 2 // http://www.hrono.info/ libris/lib_we/vaa121.html#vaa121para04). ↩
  2. Достоверные данные о начале христианства в Константинополе отсутствуют. То обстоятельство, что из этого города в начале II века прибыл в Рим еретик Феодор Кожевник, говорит о наличии христианской общины в Константинополе. Утверждение о создании этой общины апостолом Андреем Первозванным и ее предстоятеле епископе Стахии «представляет собой позднейшую легенду» (Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех Вселенских Соборов. М., 2005. С. 203). В течение 330– 451 годов разрабатывался статус Константинополя ввиду его особого положения как столицы Византийской империи; здесь применялся принцип адаптации политического руководства, а потом уже принцип апостольского престола» (Ökumene Lexikon. Frankfurt am Main. 1987. S. 920.). Как видим, идея апостольского просвещения Византии является производной от политического статуса Константинополя. В ХХ веке некоторые исследователи придерживались того мнения, что «Константинопольский патриарх имеет апостольское преемство… поскольку является главой Нового Рима; это апостольское преемство получено посредством пребывания апостола Андрея в Константинополе… брата апостола Петра, главного среди апостолов и его председательство в Древнем Риме» (Kotting B. La nascita dei patriarchi, Roma e Constantinopoli, in Storia ecumenical della Chiesa. Vol. I. Brescia, 1980. P. 172. Цит. по: Solazzo F. I patriarchi nel diritto canonico orientale e occidentale // Incontro fra canoni d’oriente e d’occidente. Atti del Congresso Internationale. T. II. Bari, 1994. P. 246.). Некоторые современные представители Константинопольского Патриархата все же считают, что «Православная Константинопольская Церковь, согласно преданию, была основана апостолом Андреем» (Basdekis A. Die Orthodoxe Kirche. Frankfurt am Main. 2002. S. 142.). «Апостоличность Церкви Византиума, города, который был избран Константином для того, чтобы создать новую столицу своей империи, упоминался в сирийском переводе древнехристианского текста Doctrina apostolorum… Традиция апостоличности престола Константинополя особенно развилась в период акакиевой схизмы (484–519). Она также проникла и в государственное законодательство, в Новеллу 24-ю императора Ираклия, которая называет престол Константинополя “Апостольским”» (Кирилл (Говорун), игум. Служить или быть тем, кому служат:

    Вопросы о порядке и осуществлении власти в Христовой Церкви // http://kiev-orthodox.org/site/theology/1757/.). ↩

  3. Каноны, или Книга правил на русском языке. СПб., 2000. С. 38. ↩
  4. Если учесть, что император принимал участие в заседании церковных Соборов и выработке их решений, то можно считать, что и каноны, и имперские законы имели связующий их элемент в лице императора. «Мы предписываем, чтобы священные церковные правила, принятые и утвержденные четырьмя Священными Соборами (Никейским, состоящим из 318 отцов; Константинопольским, состоящим из 150 отцов; I Ефесским, где был осужден Несторий, и Халкидонским, где были анафематствованы Евтихий и Несторий), следует рассматривать как законы. Мы принимаем догматы этих четырех Соборов как священные документы и соблюдаем их правила как такие, которые имеют юридическую силу» (CXXXI:I. Concerning four Holy Councils // The enactments of Justinian. The novels. CXXXI Concerning ecclesiastical titles and privileges, and various other matters // http://web.upmf-grenoble.fr/ Haiti/Cours/Ak/Anglica/N131_Scott.htm). ↩
  5. «По завершении Никейского Собора император Константин воздвигал церкви по городам и в соименном себе городе. Украсив этот город… он расширил его, сравнял с царственным Римом, переименовал в Константинополь и предписал законом назвать его вторым Римом. Закон был выбит на каменном столбе и представлен на всеобщее обозрение на площади, рядом со статуей царя» (Socrates. Historia ecclesiastica. (1:17) // PG 67,116 BC — 117 A). Современные исследователи считают свидетельство Сократа «выдумкой тенденциозного церковного писателя: Сократ Схоластик явно находился под воздействием той традиции, которая уже сложилась в ранневизантийской церковной историографии и которая видела в Константинополе второй по значению город христианского мира» (Серов В. В. К проблеме формирования столичного статуса Константинополя // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 46). ↩
  6. Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматино-Истрийского. Т. 1. Сергиев Посад. 1996. С. 253. «После кончины Константина созданный им город остался всего лишь еще одной, хотя и более важной или любимой, чем другие, резиденцией, но никак не вторым Римом и уж во всяком случае не второй столицей». (Серов В. В. К проблеме формирования столичного статуса Константинополя // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 47.). Легенда о «втором Риме» и миф о «сопернике Рима» должны были повысить на Востоке общественный авторитет Константинополя и его жителей. Феодосий I согласился с наименованием Константинополя «второй Рим»; в конституциях называл его «константинопольский город» и считал его равным Риму по значению для государства. В правление Аркадия к Константинополю стал применяться титул «священнейший». Постепенно все титулы Константинополя перекочевали в законодательства ранневизантийских императоров. Император Анастасий I признал Константинополь столицей не занятой варварами римской территории и дал ему наименование «царский», что обособило его от прочих претендентов на титул «царского города». «Результатом пройденного Константинополем исторического пути явилось формальное превращение его из “города Константина” в столицу ранней Византии и соперника Рима в праве трактовать теологические и церковно-административные вопросы» (Серов В. В. К проблеме формирования столичного статуса Константинополя // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 59.). ↩
  7. «Понеже есть Константин град новый Рим и почтен бысть царства ради и болярства». (Правила святых вселенских соборов с толкованиями. М. 2000. С. 91.). ↩
  8. Sozomenus. Historia ecclesiastica. (7:9) // PG 67, 1440. Цит. по: Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматино-Истрийского. Т. 1. Сергиев Посад. 1996. С. 254. Впрочем, сенат, о котором говорится в канонах, мог существовать только в Риме. Все «прочие “сенаты” являлись по статусу городскими советами, т.е. куриями» (Серов В. В. К проблеме формирования столичного статуса Константинополя // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 47). ↩
  9. «Ибо предлог “по” здесь обозначает не честь, но время, подобно тому, как если бы кто сказал: по многом времени и епископ Константинопольский получил равную честь с епископом Римским» (Правила святых вселенских соборов с толкованиями. М. 2000. С. 90). Также и современные канонисты: «Предлог “по” указывает не что иное, как следование по времени» (Durå N. La régime de la synodalité selon la législation canonique conciliaire, oecuménique, du 1-er millénaire. Bucarest, 1992. P. 908). ↩
  10. «Постановляем, согласно с определениями святых соборов, чтобы святейший папа древнего Рима, был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, нового Рима, занимал второй чин после апостольского престола древнего Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими» (131-я новелла императора Юстиниана. Цит. по: Правила святых вселенских соборов с толкованиями. М. 2000. С. 89). Заметим, что права и привилегии Константинопольской кафедры поочередно закреплялись в следующих правилах: 3-м, II Вселенского Собора; 9-м, 17-м, 28-м, IV Вселенского Собора; 36-м Трулльского Собора. ↩
  11. В 1453 году Константинополь был взят оттоманскими турками. Турки ограничивали жизнь христиан, но и до некоторой степени увеличили власть Патриарха, сделав его гражданским лидером многоэтнического православного сообщества в пределах империи. Константинопольский Патриарх имел право первенства среди других Патриархатов, а также определенную власть над Патриархами Александрийской Церкви, Антиохийской, и Иерусалимской, которые находились в пределах Оттоманской империи. В 1832 году Греция стала независимым государством, а в 1833 году Греческая Православная Церковь получила автокефалию. В начале ХХ века произошел обмен населением между Грецией и Турцией. Сегодня «Константинопольская Церковь… находится на ее канонической территории — в Турции и отчасти в Греции, однако значительно большая часть рассеяна за пределами этой страны (в диаспоре, также как и верующие многих других юрисдикций. — А. У.). В Турции на данный момент остается около 3000 православных — главным образом греков старшего поколения». (Епархии Константинопольского Патриархата. См.: http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/ sykon/client/display.pl?sid=216). ↩
  12. Следует подчеркнуть, что развитие и возвышение Константинопольской Церкви является следствием и результатом политического могущества Константинополя и не было вызвано ее особой исторической ролью или происхождением, что не позволяет ей превозноситься над другими Церквами, например, Церковью Рима, Александрии и Иерусалима. Появление последних было обусловлено проповедью апостолов, а развитие происходило в меньшей зависимости от государства. Кроме того, вектор развития Константинопольской Церкви в русле политики государства проходит через всю историю ее бытия вплоть до наших дней и играет не последнюю роль в решении вопроса о каноническом статусе православной диаспоры. ↩
  13. «В апостольские времена не было апостола или епископа, который имел бы единый авторитет. Возможно, такой авторитет имел Иаков Иерусалимский в самый ранний период, но он никогда не осуществлял свои полномочия независимо от Двенадцати. Иерусалим никогда не имел в юрисдикции других Церквей. “Ни одно соборное правило не дает епископу Рима единую юрисдикционную власть. Нет никакого свидетельства, чтобы показать, что преимущество митрополита можно возвести к значимости определенного апостола. Имперская гражданская юрисдикция была решающим фактором в развитии митрополий в Римской Империи”» (Malaty Tadros Fr. Councils and Conciliarity // Pro Oriente. The Vienna dialogue. Middle east regional symposium deir amba Bishoy. October 1991. Booklet #3. Vienna, 1993. P. 139). ↩
  14. Basdekis A. Die Orthodoxe Kirche. Frankfurt am Main. 2002. S. 142. «Со времени Иоанна Постника (582– 595), константинопольские патриархи стали называть себя вселенскими патриархами. Совпадение фактов (именно суд названного патриарха Иоанна Постника над антиохийским, а также раньше бывавшие случаи приписания этого титула римскому и александрийскому епископам) показывает, что титул “вселенского патриарха” заключает в себе притязания на вселенскую власть» (Суворов Н. Учебник церковного права. М., 1908. С. 32). ↩
  15. Этот подложный документ был создан в монастыре Сен-Дени во Франции предположительно в VII–IX веках. В «Даре» рассказывется об исцелении императора Константина папой Сильвестром. В благодарность император передает папе в вечное владение Рим, Италию и западные провинции Римской империи с различными атрибутами верховной власти над ними. Также император провозглашает папу духовным главой всего христианского мира и утверждает его главенство над кафедрами Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской и Константинопольской и провозглашает преимущество папской власти перед властью императора. Эти права простираются на всех Римских пап. Подделка использовалась в Римской Церкви, в Византии (для отстаивания прав Константинополя как второго Рима) и на Руси (в отстаивании идеи «Москва — третий Рим»). Подделка была окончательно разоблачена в XV в. гуманистом Лоренцо Валлой. «Мысль о том, что раздираемый ересями Римский престол уступил свое первенство Константинопольскому Патриархату, нашла поддержку на Востоке в церковных кругах. Именно в этом контексте оперировали «дарственной императора Константина» во время политических споров между Византией и Западом» (Воловников Д. Западный апокриф в истории православного Востока. Случай «Дарственной грамоты императора Константина папе Сильвестру» // Труды Киевской Духовной Академии. No 2. 1999. С. 44). На греко-православном Востоке «Дар Константина» считался подлинным до начала XV в. «На основании этого документа Вальсамон делает вывод, что поскольку источником всех папских привилегий был император Константин, который перенес свой престол в Византию, то все эти привилегии перешли к епископу новой столицы Империи» (Воловников Д. Западный апокриф в истории православного Востока. Случай «Дарственной грамоты императора Константина папе Сильвестру» // Труды Киевской Духовной Академии. No 2. 1999. С. 45). С XV в. на Востоке начали раздаваться голоса сомневающихся в подлинности «дарственной грамоты императора Константина». Последняя, в силу фальсификации, перестала иметь силу документа, делегирующего гражданские права Константинопольскому епископу. ↩
  16. В VII в. Восток подвергся нападениям арабов, что привело к ослаблению восточных патриархатов. С VII в. по 1453 г. Константинопольский Патриархат оставался главным центром церковной власти на всем Ближнем Востоке. К началу XIV в. Византия обладала Константинополем, территориями современной Греции и Фракии, а также западной частью Малой Азии. Основными врагами Византии в этот период становится крепнущая империя турок-османов. Последние, воспользовавшись слабостью соседа, начали наносить ему сокрушительные удары. Ища выход из сложившейся ситуации, Византия просила помощи у папы; папа же предлагал свою помощь в обмен на подчинение ему, а также принятие литургических и богословских новшеств, которые являлись отступлением от истинного вероучения. ↩
  17. «Султан Мухаммед II, завоевавший город, не только оставил Константинопольским патриархам церковную власть над православным населением новообразованной Османской империи, но наделил их также и политической властью, какой они не имели в Византии» (Поместные Православные Церкви. М., 2004. С. 14). «Желание нормализовать хозяйственную и административную жизнь в захваченных землях вынуждало османов проводить достаточно гибкую политику, что нашло свое выражение в известном покровительстве восточноправославной Церкви и ее институтам» (Муртузалиев С. И. Положение зимми и Константинопольской Патриархии в османской империи XV–XVI вв. // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 180.). «Патриарху Константинопольскому были даны права осуществлять не только церковную, но и гражданскую власть. Более того, эта власть распространялась не только на народы, находящиеся в канонической юрисдикции константинопольского престола, но на все православное население Оттоманской империи — Rum millet. Юрисдикционно это население принадлежало к другим Восточным Церквам» (Кирилл (Говорун), игум. Служить или быть тем, кому служат: Вопросы о порядке и осуществлении власти в Христовой Церкви // http://kiev-orthodox.org/site/theology/1757/). ↩
  18. В период освободительного движения в Греции в 1821 году на воротах Патриархии был повешен Константинопольский Патриарх Григорий V. ↩
  19. Поместные Православные Церкви. М., 2004. С. 14. «Нации, освободившиеся от турецкого ига, после духовного возрождения в Греции стремились получить статус автокефалии для своих православных церквей, независимо от того, обладали ли они внутренней зрелостью для этого или нет» (Stylianos (Harkianakis), archbish. The positives and negatives of orthodoxy in the new world // PHRONEMA. Sydney. Vol. 10, 1995. P. 10). ↩
  20. На 3-м заседании совещания митрополитом Диррахийским Иаковом было предложено заменить название «Комиссия православных церквей» на «Всеправославный конгресс». ↩
  21. На совещании рассматривались вопросы о переходе Церкви на новый стиль, о второбрачии духовенства, возрасте клириков и монахов, о препятствиях к браку, о гонениях на Русскую Церковь и др. ↩
  22. Патриарх Мелетий взошел на Константинопольский Патриарший престол при поддержке греческих политических кругов в ноябре 1921 года, в период греко-турецкой войны. Окончание войны было ознаменовано признанием западными державами независимости Турции в ее нынешних границах. Патриарх Мелетий рассматривался турками как ставленик противников (Антанты); опасаясь за свою жизнь, он бежал на Афон, тем самым потеряв возможность влиять на религиозную жизнь в пределах независимого турецкого государства. Возможно, такое шаткое положение Патриарха Мелетия на исторической территории Константинопольского Патриархата вынудило его искать себе прибежище в других странах, началом чего могло быть распространение его юрисдикции на православную диаспору. ↩
  23. «Под варварами или иноплеменниками следует рассматривать примыкающие к Константинопольскому Патриархату открытые территории Фракии и Понта, на которые не распространялась власть других Патриархатов. Иноплеменниками, проживающими на этих территориях, можно считать те народности, которые не входят в византийскую эйкумену, не являются «ромеями». Эти варварские территории входят в юрисдикцию Фракии и Понта, где поставляются для них епископы. Вмешательство Константинопольского Патриарха в управление этими территориями возможно только с согласия самих варваров. Невозможно «ромейскому» Патриарху управлять «неромеями». Распространение власти Константинопольского Патриарха на народы, которые приняли христианство из Константинополя, прекращается с дарованием им автокефалии. Значение термина «иноплеменники» в 28-м правиле IV Вселенского Собора. Как видим, оно совершенно не совпадает с понятием диаспоры» (Ухтомский А. А. Канонический статус православной диаспоры. Аспирантский отчет. М., 2009. С. 22). ↩
  24. «За недостатком времени по этому вопросу было решено не выносить каких-либо суждений… Поместные Церкви в то время еще не выработали на Соборах своей позиции по большинству вопросов… Ни одна из Поместных Церквей не приняла определений “Всеправославного конгресса” о священстве и браке, второбрачии вдовых клириков и общего определения по церковно-каноническим вопросам из-за их противоречия Свящ. Преданию и канонам» (Якимчук И., иерей. Всеправославный конгресс // Православная энциклопедия. М., Т. 9. С. 683). ↩
  25. «Русская Церковь была сначала подчинена Константинопольской Церкви не на основании 28-го правила IV Вселенского Собора, а на основании общего принципа, по которому новообращенные народы подчиняются обратившей их в христианство Церкви-Матери, пока не приобретут нужных условий для автокефалии… Если позднее юрисдикция Константинопольской Церкви то много расширялась, то снова сужалась, то это происходило не в связи с 28-м правилом IV Вселенского Собора, а вследствие совершенно других причин. Распространение этой юрисдикции происходило благодаря благоприятным для Константинополя политическим событиям и еще более благодаря миссионерской ревности славянских просветителей, а суживание — вследствие неблагоприятных для Константинополя политических событий и приобретения негреческими Церквами нужных условий для автокефалии… Но как в расширении Константинопольской юрисдикции (а области диаспоры не видели применения 28-го Халкидонского правила), так и в ее сужении не видели нарушения этого правила. И теории о подчинении Цареграду всей православной диаспоры не существовало до 1922 г., когда ее создал Патриарх Мелетий» (Троицкий С. О границах распространения власти константинопольского патриархата на «диаспору» // ЖМП. 1947. No 11. С. 42). ↩
  26. Pospishil V. J. Eastern Catholic Church Law. N.-Y. 1993. P. 30. ↩
  27. Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. С. 466. «Уточним, однако, что не следует смешивать неоправданное расширительное толкование упомянутой фразы, что представляет собой сравнительно недавнее явление, с широким использованием текста этой резолюции в оправдание первенства Константинопольской кафедры на Востоке, поскольку проект резолюции был выдвинут на голосование на Соборе с тем, чтобы предоставить солидное каноническое основание, на уровне jus scriptum, фактически и так уже существующему положению» (там же. С. 467). ↩
  28. В подобных тенденциях автор уличает Русскую Православную Церковь в претензиях на юрисдикцию Православной Церкви в Америке, поскольку представители Русской Церкви были первыми проповедниками православия на Северном Континенте. «Даже если бы было доказано, что ссылка на «варварские племена» в 28-м каноне остается в силе и сегодня, развитие данной ситуации укрепило некоторые церковные модели и факты, в таком случае было бы невозможно обойтись без легитимных компромиссов и фактов. На мой взгляд, проблема диаспоры должна иметь более четкие основания, чем те, которые находятся в 28-м каноне, поскольку его интерпретация иногда проблематична даже для тех, кто верен и предан Вселенскому Престолу. Несмотря ни на что, исходной точкой в этом вопросе должна быть позиция Вселенского Патриарха среди Православных Церквей, которая имеет юридическую силу согласно закону Пентархии. Власть Константинополя не распространяется на “варварские земли”, не важно, кто и как понимает сегодня этот географический термин. Выходит так, что этот неоспоримый критерий является более благоприятным не только для диаспоры в целом, но и для индивидуальных случаев, в силу чего Автокефальная Православная Церковь имеет исключительную юрисдикцию над другими православными Церквами, основываясь на том, что она первая оказалась на этой территории в миссионерских целях… С того момента, как Вселенский Патриархат является высшей инстанцией, естественно, чтобы его представитель был Архиепископом всех Православных епископов определенной диаспоры» (Stylianos (Harkianakis), archbish. The positives and negatives of orthodoxy in the new world // PHRONEMA. Sydney. Vol. 10, 1995. P. 16–17). ↩
  29. Phidas V. Droit canon. Chambesy. P. 124. ↩
  30. Stavridis B. L’autorité du patriarche oecuménique dans la vie de l’Eglise orthodoxe // Istina. XL, 1995, n°. 4. P. 363. ↩
  31. 1-е совещание — 21–28 ноября 1976 г. (Шамбези); 2-е — 3–12 сентября 1982 г. (Шамбези); 3-е — 28 октября–6 ноября 1986 г. (Шамбези). ↩
  32. Итоги работы комиссии: 1) Не затрагивать вопрос канонических притязаний Вселенской Патриархии на исключительную и немедленную юрисдикцию над всей православной диаспорой, иначе это приведет к бесконечным академическим спорам относительно толкования некоторых канонов; <…> 3) Необходимо преодолеть критерий национального или миссионерского материнства в качестве независимого и абсолютного критерия для организации православной диаспоры и ее взаимоотношений с Церковью-Матерью путем признания существования этого принципа в общих целях пастырского служения. Румынская Церковь не исключает эту возможность; 4) Поскольку на современном этапе невозможен немедленный переход к строго каноническому порядку Церкви диаспоры по историческим и пастырским причинам, следует избегать указания срока предоставления самоуправления или автономии (или автокефалии) некоторым из Православных Церквей диаспоры. Приступить к этому после того, как будет найдено приемлемое каноническое решение всей проблемы. Не все Церкви согласны с безотлагательным предоставлением автокефалии. Предоставление той или иной формы самостоятельности Церкви возможно при достаточном уровне ее зрелости и духовного развития каждой из них. 5) На переходной стадии, во время которой будет подготовлено каноническое решение вопроса, необходимо создать Епископские конференции всех канонически признанных епископов тех регионов, которые буду продолжать подчиняться каноническим юрисдикциям, к которым принадлежат сегодня. Председателем Конференции является первый из подчиняемых Константинопольской Церкви архиерей, в случае его отсутствия — согласно порядку диптихов. При этих конференциях создается Исполнительный комитет, состоящий из первых иерархов различных юрисдикций этого региона. Епископские конференции должны утверждать единство всех Поместных Церквей, развитие общего действия православных каждого региона. Конференции несут ответственность за подготовку проекта окончательного урегулирования вопроса диаспоры на основе следующих принципов: А) Предоставить возможность существования приходов с учетом языковых, национальных и культурных особенностей паствы; Б) Необходимо соблюдение 8го правила I Вселенского Собора; соответственно должны быть четко определены границы каждой епархии; В) В регионах, где находятся Епископские конференции, необходимо определить первенствующую кафедру, епископ которой будет председательствовать на общих собраниях епископов региона. Этот первый епископ будет обращаться, согласно порядку диптихов, к Вселенской Патриархии, до тех пор, пока, возможно, эти регионы не станут автокефальными. 6) Проект такой канонической перестройки должен быть завершен Епископскими конференциями до созыва Святого и Великого Собора. 7) Православные Церкви обязуются не предпринимать действий, могущих повредить вышеописанному процессу, направленному на каноническое решение вопроса диаспоры, включая создание новых епархий. Наоборот, требуется максимальное способствование Церквей-Матерей процессу нормального перехода к каноническому порядку на основе вышеуказанных принципов. ↩
  33. Результаты работы комиссии: 1) Расширение регионов, в которых создавались Епископские собрания; 2) На Епископских собраниях, созванных председателями последних, обсуждаются вопросы своего региона (административные, литургические и др.). В случае, если обсуждаемый вопрос требует, согласно решению Епископских собраний, общеправославного решения, его председатель обращается к Вселенскому Патриарху для получения дальнейших указаний; 3) Желательно, чтобы Епископские собрания выражали консенсус, в противном случае предложения будут приниматься по принципу большинства. 4) Результаты деятельности Епископских собраний лягут в основу работы Третьей Межправославной комиссии, итоговый текст которой станет основой проекта регламента, подготовленного Секретариатом по подготовке Святого и Великого Собора. По тексту регламента примет решение Четвертое Всеправославное соборное совещание, которое создаст собрания для завершения детального составления проекта регламента работы и применит его до созыва Святого и Великого Собора. ↩
  34. Результаты конференции: 1) каждый регион имеет свое епископское собрание, в которое могут входить и епископы, находящиеся на покое, но не имеющие права голоса; 2) в компетенцию ЕС, кроме указанного в предыдущей комиссии, входит: отношения с другими христианскими Церквами и другими религиями; связи Церкви и государства; подготовка проекта организации православных данного региона на канонической основе; 3) по вопросам языка, просвещения или пастырства какой-либо национальной диаспоры ЕС может сотрудничать и с Матерью-Церковью данной национальной диаспоры; 4) ЕС принимает и фиксирует избрание епископов региона; 5) ЕС изучает и определяет канонический статус тех местных общин региона, которые не имеют отношения к Православным Автокефальным Церквам; 6) к приглашению на ЕС прилагаются вопросы повестки дня и соответствующие документы; повестка дня должна получить одобрение на первом заседании и может быть изменена большинством голосов; 7) кворум ЕС составляет 2/3 голосов; 8) ответственность за труды ЕС несет председатель; 9) по решению ЕС из его членов могут создаваться различные тематические комиссии под председательством одного епископа — члена данного собрания, в которых могут участвовать без права голоса клирики и миряне, назначенные Исполкомом; 10) ЕС может составить собственный внутренний регламент; 11) все финансовые, юридические вопросы ЕС решаются в свете законов того государства, на территории которых члены собрания осуществляют свою юрисдикцию. ↩
  35. «Особое положение диаконии и функционирование Константинопольского Престола и его особых привилегий» констатирует урегулирование «с канонической точки зрения вопроса диаспоры в том смысле, что любая область, находящаяся за пределами какой-то юрисдикции, подчиняется Константинопольской Церкви, которая обладает канонической компетентностью и зарубежной юрисдикцией в этих областях» (Дамаскин (Папандреу), митр. Православная диаспора. Доклад на межправославной подготовительной комиссии (1990 г.) // Дамаскин (Папандреу), митр. Православие на пороге третьего тысячелетия. К., 1999. С. 144–145). ↩
  36. Александрийская Церковь считает миссионерский принцип неканоничным, но допустимым на практике. ↩
  37. Элладская Церковь предлагает применить канонический критерий преимущества чести прав Престолов (для больших регионов), а на местном уровне (диоцезном или приходском) удовлетворять национальные потребнности православной диаспоры. ↩
  38. Польская Церковь считает правом и долгом каждой Церкви печься о своей диаспоре. ↩
  39. Представитель Русской Церкви в своем докладе указывает на то, что, согласно 28-му правилу Халкидонского Собора, юрисдикция Константинопольского Патриархата не касается православной диаспоры в Западной и Северной Европе, в Северной и Южной Америке, в Африке, Азии и Австралии. ↩
  40. Румынская Церковь говорит о том, что право всякой Автокефальной Церкви печься о своей собственной диаспоре «представляет собой естественное выражение правового равенства всех Православных Автокефальных Церквей… покоится на евангельском духе и на канонической традиции Православной Церкви» (Дамаскин (Папандреу), митр. Православная диаспора. Доклад на межправославной подготовительной комиссии (1990 г.) // Дамаскин (Папандреу), митр. Православие на пороге третьего тысячелетия. К., 1999. С. 148). ↩
  41. Скобей Г. Н. Межправославное сотрудничество в подготовке Святого и Великого Собора Восточной Православной Церкви // Церковь и время. М., No 2 (19), 2002. С. 190–191. ↩
  42. Материалы по состоявшемуся в Шамбези IV Межправославному Предсоборному Совещанию // http:// apologet.spb.ru/sobyitiya/materialyi-po-sostoyavshemusya-vshambezi-iv-mezhpravoslavnogo-predsobornogo-soveschaniya07.06.2009.html ↩
  43. Иларион, еп. Православие в новой Европе: проблемы и перспективы // Церковь и время. М., No 3 (28), 2004. С. 76. ↩
  44. Конфликт между Румынской, Русской и Украинской Православными Церквами относительно учреждения Бессарабской митрополии в 1992 году указом Священного Синода Румынской Православной Церкви. ↩
  45. Север Греции — это Додеканесские острова, на которых проживает 1,5 миллиона православных христиан и которые прежде находились под контролем Оттоманской империи (а следовательно, были в юрисдикции Вселенского Патриархата), в 1912 году были включены в состав Греции (и должны были бы перейти в подчинение Элладской Церкви). В 1928 году был подписан акт, согласно которому, «Константинопольский Патриархат поручает Церкви Греции административное управление над северными епархиями Греции, сохраняя на них свою каноническую власть» (L’Église orthodoxe de Grèce a abandonné ses prétentions concernant la juridiction sur les diocèses de la Grèce du nord, qu’elle administre mais qui se trouvent sous l’autorité canonique du patriarcat œcuménique // Irénikon. Tome. LXXX. 2007. No. 2–3. P. 457). ↩
  46. «Церковь Греции утверждает, что Вселенский Патриархат уступил свое право назначать местных епископов, тогда как устав Церкви был ратифицирован парламентом Греции в 1977 году, — утверждает архимандрит Бенедикт Иоанну, постоянный представитель Вселенского Патриархата при ВСЦ» (Le statut de plusieurs diocèses du Nord de la Grèce est au centre d’un différend entre l’Église de Grèce et le patriarcat œcuménique // Irénikon. Tome. LXXVI. 2003. No. 4. P. 603). ↩
  47. После серии переговоров, состоявшихся как в самой Греческой Церкви, так и последней со Вселенским Патриархатом в ходе визита Вселенского Патриарха Варфоломея I в северные епархии Греции в сентябре 2005 года, произошло примирение двух иерархов. Его Святейшество был принят в аэропорту Фессалоник Архиепископом Христодулом, 42 епископами Греции, а также министром севера Греции Никосом Дзиардзонисом. «20 сентября Варфоломей I отправился в Афины, где он должен был получить почетную докторскую степень Института социальных и политических наук. Данный визит стал знаком примирения между Вселенским Патриархатом и Церковью Греции (Le patriarche œcuménique Bartholomée Ier a effectué une visite pastorale dans les diocèses d’Édessa et de Phlorina, en Grèce du nord, du 13 au 20 septembre 2005, à l’invitation des deux ordinaires du lieu // Irénikon. Tome. LXXVIII. 2005. No. 3. P. 452–453). Архиепископ Афинский Христодул направил письмо Вселенскому Патриарху Варфоломею I, проинформировав последнего, что намеревается впредь «удовлетворять просьбу Патриарха, относящуюся к соблюдению пятой статьи Патриаршего и Синодального акта 1928 года», согласно которому Вселенский Патриарх имеет «возможность вносить или удалять имена» в списке кандидатов на епископские кафедры тридцати шести северных епархий Греции. К тому же, Святейший Синод Церкви Греции согласился, чтобы имя Вселенского Патриарха поминалось епископами тех же епархий (L’Église orthodoxe de Grèce a abandonné ses prétentions concernant la juridiction sur les diocèses de la Grèce du nord, qu’elle administre mais qui se trouvent sous l’autorité canonique du patriarcat œcuménique // Irénikon. Tome. LXXX. 2007. No. 2–3. P. 456–457). После покаяния, принесенного Греческой Церковью перед Вселенским Патриархом, было восстановлено евхаристическое общение, чем и было завершено примирение. ↩
  48. Иларион, еп. Православие в новой Европе: проблемы и перспективы // Церковь и время. М., No 3 (28), 2004. С. 73. ↩
  49. Доклад Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви // Информационный бюллетень ОВЦС. Спецвыпуск. Июнь. 2008. С. 53. ↩
  50. Греческое население страны находится в меньшинстве. «Согласно конституции Турции, турецкие граждане, какими бы ни были их взгляды, их этническое происхождение или их язык, равны перед законом. К несчастью, это равенство отсутствует в действительности» (Dans une interview publiée par le quotidien grec Athens News, dans son édition du 22 février 2002, le patriarche œcuménique Bartholomée Ier réclame le respect des droits de la communauté orthodoxe en Turquie, et notamment la suppression de toutes les mesures administratives qui entravent la vie et le bon fonctionnement du patriarcat // Irénikon. Tome. LXXV. 2002. No. 1. P. 92). Дискриминация населения происходит на всех уровнях общества: Вселенский Патриархат имеет статус благотворительной организации; функционирование православных организаций зависит от турецких властей. После серии антигреческих погромов в 1963 году была закрыта школа на о. Халка (открытие ее обсуждалось в ходе переговоров с президентом США Джорджем Бушем в марте 2002 года). В 2005 году развернулась турецкая кампания против пребывания Константинопольского Патриарха в Турции и удаление его в Грецию. По мнению ультранационалистов, «согласно турецкому законодательству, Патриарх Константинополя — только глава маленькой греческой общности Стамбула, и его роль должна ограничиться тем, что он представляет религиозные интересы греческих православных граждан, живущих в городе» (Les pressions des ultranationalistes turcs en vue de l’expulsion du patriatcat œcuménique vers la Grèce prennent de l’ampleur // Irénikon. Tome. LXXVIII. 2005. No. 4. P. 611). «27 июня 2007 года, Кассационным судом Анкары отказано в предоставлении Патриарху Константинополя титула “Вселенского Патриарха”. “Патриархат, находящийся на территории Турции, — субъект турецкого права и законных оснований в его претензиях для полученного международного статуса не существует”» (Une session des colloques Orientale Lumen sur le christianisme oriental a eu lieu du 7 au 10 mai 2007, à Constantinople, en présence du patriarche œcuménique Bartholomée Ier // Irénikon. Tome. LXXX. 2007. No. 2– 3. P. 429). Предоставление такого статуса Генеральной Ассамблеей Европейского Парламента, по мнению турок, «блокировало бы возможность для Турции получить статус партнерства, желаемого для вступления в Европейский союз» (Selon la Commission des affaires étrangères du Parlement européen, la Turquie doit reconnaître le patriarcat œcuménique comme tel // Irénikon. Tome. LXXIX. 2006. No. 1. P. 161). Действительно, такое неустойчивое положение Константинопольского Патриарха в Турции побуждает его не только брать «шефство» над диаспорой, но и искать себе пристанище в более гостеприимном государстве, другими словами, выжить, что и осуществляется всеми правдами-неправдами на межхристианских встречах. ↩
  51. «Вселенскому Патриарху как первому среди равных православных иерархов и Святому и Священному Синоду, собранному вокруг него, усвоено первенство чести и некоторые координирующие, дополняющие и юридические обязанности, которые простираются на всю экумену, где ни одна другая Православная Церковь не имеет поместной юрисдикции, а следовательно, и на территорию ЕС (курсив мой. — Е. И)… Отсюда возникает необходимость признания Европейской Конституцией за Вселенским Патриархатом прав юридического лица международного калибра как по отношению к ЕС, так и по отношению к его странам-членам» (Иларион, еп. Православие в новой Европе: проблемы и перспективы // Церковь и время. М., No 3 (28), 2004. С. 74). ↩
  52. В октябре 2003 года это предложение было выражено в несколько модифицированной форме. В документе, присланном в Московский Патриархат, уже говорилось о необходимости «развития особого статуса для Вселенского Патриархата как юридического лица, обладающего европейским и международным интересом, представляющего Православную Церковь стран-членов Европейского Союза» (Иларион, еп. Православие в новой Европе: проблемы и перспективы // Церковь и время. М., No 3 (28), 2004. С. 75). В ответном письме было сказано что необходимо наряду со Вселенским Патриархатом упоминание и других Поместных Православных Церквей, представленных более чем в одном государстве-члене ЕС. Данное предложение было проигнорировано при оформлении итогового документа, а дальнейшая дискуссия была пресечена. ↩
  53. Святейший Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх (См. интернет-сайт: http://ru.wikipedia.org/wiki/Константинопольский_патриарх). Это решение означает, что юридический статус Константинопольского Патриархата впервые признан на международном уровне. Право Патриархата иметь собственность в Турции отныне закреплено международной судебной инстанцией, в которой представлено и турецкое государство. ↩
  54. Согласно новому закону, США берут на себя обязательство формально пользоваться своим влиянием на турецкое государство так, чтобы оно признало религиозную (но не политическую) сущность Вселенского Патриархата. ↩
  55. «<…> д) Константинопольский Патриархат определяет географические границы Церквей и, если его мнение не совпадает с мнением той или иной Церкви по данному вопросу, может учреждать на территории этой Церкви собственную юрисдикцию (как это произошло в Эстонии); е) Константинопольский Патриархат в одностороннем порядке определяет, какая Поместная Церковь может, а какая не может участвовать в межправославных мероприятиях» (Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О единстве Церкви» // Информационный бюллетень ОВЦС. Спецвыпуск. Июнь. 2008. С. 175–176.). ↩
  56. Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О единстве Церкви» // Информационный бюллетень ОВЦС. Спецвыпуск. Июнь. 2008. С. 175–176. ↩
  57. Варфоломей I, патриарх. Мы хотим открытости // Церковь и время. М., No 3 (6), 1998. С. 75. ↩
  58. Слова Патриарха Варфоломея I. (Zhuzhek I. Common canons and ecclesial experience in the oriental catholic churches // Incontro fra canoni d’oriente e d’occidente. Atti del Congresso Internationale. T. I. Bari, 1994. P. 24). ↩
  59. Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. С. 125. ↩
  60. Каноны, или Книга правил на русском языке. СПб., 2000. С. 32. ↩
  61. Theodoretus Cyrrhensis. Historia ecclesiastica. II, 17// GCS, 19. P. 137. Цит. по: Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. Сс. 125–126. ↩
  62. Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. С. 127. ↩
  63. Leclerq H. Art. «Irlande» // DACL VII, 2. Col. 1461–1552, ocoб.1496–1497. Цит. по: Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. С. 127. ↩
  64. Jirechek C. La civilisation serbe au moyen-age. Paris, 1920. P. 16. Цит. по: Петр (Л’юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. С. 127. ↩
  65. 34-е апостольское правило: «Епископам всякого народа подобает знать первого в них и признавать его как главу, и ничего, превышающего их власть, не творить без его рассуждения; творить же каждому только то, что касается его епархии и мест, к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын, и Святой Дух» (Каноны, или Книга правил на русском языке. СПб., 2000. С. 18). 9-е правило Антиохийского Собора: «В каждой области епископам должно ведати епископа, в митрополии начальствующего и имеющего попечение о всей области, так как в Митрополию отовсюду стекаются все, имеющие дела. Посему рассуждено, чтобы он и честью преимуществовал и чтобы прочие епископы ничего особенно важного не делали без него, по древле принятому от отцов наших правилу, кроме того только, что относится до епархии, принадлежащей каждому из них, и до селений, состоящих в ее пределах. Ибо каждый епископ имеет власть в своей епархии, и да управляет ею с приличествующею каждому осмотрительностью, и да имеет попечение о всей стране, состоящей в зависимости от его града, и да поставляет пресвитеров и диаконов, и да разбирает все дела с рассуждением. Далее же да не покушается что-либо творить без епископа митрополии, а также и сей — без согласия епиcкопов» (Каноны, или Книга правил на русском языке. СПб., 2000. С. 132–133). ↩
  66. Legrand H. Un seul évêque par ville. Pourquoi et comment redevenir fidèle au 8e canon de Nicée? Un enjeu pour la catholicité de l’Église // Irénikon. Tome. LXXVII. 2004. No. 1. Р. 33. ↩
  67. «Утверждая высокий авторитет и неприкосновенность канонического корпуса для ревизии, мы не можем одновременно настаивать на том, что все нормы права, заключенные в канонах, действуют или должны действовать в любое время и в любом месте по своему буквальному смыслу… во всяком каноне можно обнаружить, с одной стороны, укорененность в неизменном догматическом учении Церкви, а с другой, — каноническая норма всегда актуальна и, следовательно, обусловлена исторически конкретной ситуацией, связана с обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и которые впоследствии могли измениться. Таким образом, в идее всякого канона содержится неизменный, догматически обусловленный момент, но в своем конкретном и буквальном смысле канон отражает и преходящие обстоятельства церковной жизни» (Цыпин В., прот. Каноны и церковная жизнь // Церковь и время. М., No 2 (11), 2000. С. 132–134). «Для того чтобы понять и правильно интерпретировать каноны, нужно прежде всего определить различие между исторической оболочкой и духом канонической традиции, который в ней содержится… Ни буква, ни историческая форма, ни даже содержание канонов не могут сами по себе стать основным элементом православной канонической традиции, но, будучи освящены Святым Духом, они становятся подлинными носителями Христова благовестия. В этом смысле Православная Церковь никогда не согласится ставить во главу угла историческую форму канонов, а также маргинализировать их в историческом контексте. Она чувствует себя вправе интерпретировать Божественное Откровение и адаптировать его применительно к духовным нуждам своих верных, но при этом она хранит верность канонам как критериям, на которые всегда должна опираться ее законодательная власть. Правильное использование канонов требует не безоговорочного приложения их исторической подоплеки к современным условиям, так как в таком случае каноны стали бы для Церкви объектом поклонения, но только духовного следования, так необходимого Церкви для исполнения ее миссии в современном мире» (Фидас В. И. Принципы истолкования священных канонов Церкви // Церковь и время. М., No 4 (21), 2002. С. 85, 96–97). ↩