Иеромонах Кирилл (Зинковский)

Учение святителя Кирилла Иерусалимского о материальном мире и его освящении

Начало Евангелия — Иордан.

Кирилл Иерусалимский.
Огласительное поучение 3.2.

Существующие исследовательские работы о жизни и богословии святителя Кирилла¹ не содержат более или менее подробного анализа его учения о материи. Предыдущие авто­ры акцентировали свое внимание на литургическом наследии святителя, его учении о Святой Троице, либо же исследовали частные вопросы в учении святого о таинствах². В этих работах отмечалась особая роль Духа Святого в церковных таинствах, Его служение как Освятителя человеческой природы, но нигде объектом исследования не становилось учение святителя Ки­рилла о материи и тварном мире как таковом.

Исследованию учения святых отцов о материи в бого­словии как Востока, так и Запада традиционно уделялось весь­ма незначительное внимание. Само понятие «богословие мате­рии» может показаться даже неправомочным, так как богосло­вие — это, прежде всего и по преимуществу, «слово о Боге». Учение о материи многие склонны отнести к области чистой философии, забывая, что большинство положений догматичес­кого богословия прямо или косвенно связано с проблемой ма­терии. Материя, которая в самом широком смысле этого слова может обозначать тварную субстанцию вообще, а в более уз­ком — вещество видимого мира, не должна выпадать из сферы внимания сколь угодно возвышенного богословия.

Единственным систематическим научным исследованием учения святых отцов о материи на русском языке является в на­стоящее время неопубликованная диссертация протоиерея Кон­стантина Ружицкого «Учение святых отцов и церковных писа­телей о материи»³. Здесь рассмотрена терминология и учение о материи и материальном мире церковных писателей и святых отцов первых четырех веков от Р.Х. (за исключением святите­лей Кирилла Иерусалимского и Амвросия Медиоланского).

До настоящего дня положение дел в этой области рус­скоязычного богословия практически не изменилось⁴. В запад­ном богословском мире дело обстоит, несомненно, лучше. На­чиная с середины ХХ века, здесь появляется ряд исследований по анализу трудов отдельных отцов Церкви и церковных писа­телей в аспекте их учения о материи. Однако «богословие ма­терии» в том виде, как оно представлено у святителя Кирилла Иерусалимского, не было проанализировано и западными бо­гословами. В классическом издании Патрологии Квастена в списке исследований, проведенных к 1960 году, в сфере бого­словского наследия святителя Кирилла Иерусалимского нет ни одного, посвященного выбранной нами теме⁵. Такое исследо­вание не было проведено и до сих пор.

Протоиерей Георгий Флоровский, наряду с другими иссле­дователями, отмечал «строгий библеизм»⁶. С. 51.] святителя в учении о трех Лицах Святой Троицы. Нашей задачей при анализе творе­ний святителя Кирилла было подтвердить интуицию такого же последовательного библеизма в его учении о материальном мире, исследовать терминологию и общие черты умозрения святителя Кирилла в этом аспекте его богословия.

Прежде всего следует обратить внимание на то, что рас­суждениям о веществе и различных предметах тварного мира святитель Кирилл посвящает достаточно много внимания. Свя­титель подчеркивает важную роль материи в деле спасения рода человеческого уже практически в самом начале своих «Огла­сительных поучений». Так, рассуждая о таинстве Крещения, святителя Кирилл объясняет употребление в нем воды через обращение к библейскому повествованию о сотворении мира⁷. Указывая на тот факт, что как небо, предназначенное в «жили­ще ангелам», так и земля, как «обиталище людей», сотворены Богом из воды, святитель подчеркивает мысль о непременной необходимости действия в таинстве как Святого Духа Божия, так и вещественной составляющей — воды. Святитель Кирилл настаивает, что даже верующий и получивший «по возрожде­нии души верой» начатки благодати человек, «посредством воды» должен принять благодать и в тело свое⁸.

Приведенное выше рассуждение святителя Кирилла свя­зано с первым положением, которое мы хотим отметить в его учении о материи, веществе и материальном мире в целом. Это тезис о том, что весь материальный мир сотворен Богом и уже в силу этого все творение нуждается в освящении. Опираясь на тот факт, что первоначально мир был сотворен таким образом, что «Дух Божий носился над водою»⁹, святитель Кирилл пола­гает в воде то «начало мира»¹⁰, через которое получил освяще­ние весь остальной мир. При этом «начало мира» понимается, конечно же, не в абсолютном значении (по крайней мере, од­нажды святитель прямо говорит о творении человека — а зна­чит, и мира — «из ничего»¹¹). Освящение, по замыслу Бога Творца, должно было бы всегда оставаться с материальным миром, но после грехопадения Адама оно было потеряно, и теперь мир нуждается в особом освящении и благословении. Весь спасительный подвиг Господа Иисуса Христа истолко­вывается святителем именно в смысле снятия проклятия и преподания благословения как человеку, так и всему тварному миру: «Иисус для того принимает терны, чтобы свободить [Ада­ма] от сего осуждения; и в земле погребен для того, чтобы про­клятая земля вместо проклятия получила благословение»¹².

Особенный акцент делается святителем на освящении именно всей «разумной природы», ибо эта разумная природа — νοητη φύσις¹³ — является главной составляющей тварного мира. Этот акцент, мотивированный библейским учением об ответ­ственности человека за мир и все творение, находится в пол­ном согласии с повествованием о наказании за грехопадение¹⁴. Кроме того, святитель неоднократно замечает, что изначально весь мир, животные и растения были сотворены для служения человеку¹⁵. Отсюда же вытекает второе важное положение в учении иерусалимского архипастыря о материи, согласно ко­торому освящение всего материального мира зависит от освя­щения и спасения человека. Этот тезис тесно связан с библей­ским учением о том, что ни материя сама по себе, ни какая- либо часть творения не являются по своей природе носителя­ми зла, источником осквернения и тления. Сам родоночальник зла — диавол — «не от природы (ούκ εκ φύσεως) получил <…> наклонность ко греху»¹⁶, но, будучи сотворен добрым, от сво­бодного произволения уклонился ко злу. Точно так же и пред­ставители человеческого рода, имея одинаковую природу и сущность души¹⁷, независимо от пола или нации грешат или делают добро не «по природе» но «от произволения»¹⁸. Поэто­му Бога нельзя почитать виновным в появлении зла, которое коренится не в природе материи, а только в неверно употреб­ленной разумным творением свободе выбора. Очищение же и освящение подается как дар Духа Святого от Бога в ответ на благое «хотение и верование»¹⁹ всякого человека.

Освящению или, наоборот, осквернению подвергается и те­лесная природа человека, и бессловесные материальные вещи и сти­хии, но все это происходит как результат мотивированного дей­ствия разума и воли человека. «Как приносимое в жертву, простое по природе, оскверняется через призывание идолов, так, напротив, простая вода, получив силу от призывания Святого Духа и Христа и Отца, делается святой»²⁰. Человек же, отличающийся от всего прочего материального мира своей двусоставностью (душа и тело), принимает либо сугубое очищение, либо сугубое осквернение: бе­стелесное для бестелесной души, а телесное для тела²¹.

Важно заметить, что душа человеческая, хотя и призна­ется святителем наиболее близкой к миру духовному, но, тем не менее, есть основания считать, что она, как и у многих цер­ковных писателей Древней Церкви, признавалась святителем Кириллом не абсолютно бестелесной, а принадлежащей к миру тонкой материи. В качестве доказательства этой мысли можно указать на несколько мест из творений святителя. Во-первых, святитель Кирилл прямо указывает, что «небо есть жилище ангелов, но небеса из воды»²², что может служить косвенным доказательством «тонкой» материальности ангельских сил в учении святителя Кирилла. Отсюда следует аналогичный вы­вод и о сродной ангельской природе душе человека.

Во-вторых, все ангелы, как и души человеческие, по уче­нию святого, суть творение Господа²³, все они «духовны», но не могут быть даже поставлены в сравнение по качествам сво­ей природы с абсолютным Духом Божиим²⁴. Святой Дух есть Освятитель несовершенной природы «всех разумных существ, от Бога чрез Христа сотворенных, т.е. ангелов и человеков»²⁵.

Наконец, характер описания в творениях святителя дей­ствия души человека и ее отношения к телу также свидетель­ствует в пользу высказанного положения. Так, например, душа «обитает в теле»²⁶, «разлучается от тела»²⁷, а тело, в свою оче­редь, есть «как бы одежда и покров души»²⁸.

Таким образом, даже само по себе учение о душе челове­ка и ее освящении в зависимости от произволения тоже отно­сится к избранной нами теме исследования, не говоря уже о зависящем от души человеческом теле. Среди всего творения только человек есть образ Божий, сотворенный, в отличие от всей твари, «руками Божиими»²⁹. Это выражение святителя надо понимать как образное указание на особую близость человека к Богу. При этом главным достоянием человека является, по мысли святителя, его душа, которая имеет дар «самовластия»³⁰. Именно этот дар, который отличает человека от всего творе­ния, и есть основание как для награды, так и для наказания, в зависимости от его употребления. Добродетель, так сказать, природная, не приобретенная нравственным подвигом, не заслу­живает, по мысли святителя, особого удивления. «Кротка овца, но она никогда за кротость свою не увенчается, потому что кро­тость ее происходит не от свободы, но от природы (έκ φύσεως)»³¹.

Неоднократно в своих поучениях святитель Кирилл высту­пает против еретиков, «порицающих тело», указывая, что такое порицание переносит вину за грех на Самого Творца³². Грех коре­нится не в теле, но «душа грешит посредством тела» или же, наобо­рот, святость души делает тело человека храмом Духа Святого³³. В самом же составе человеческого тела «нет ничего скверного»³⁴.

Третий тезис, на который необходимо обратить внима­ние в учении святителя о материи, — это рассуждение о непоз­наваемости предметов видимого мира. Архимандрит Киприан (Керн) отмечал, что святитель Кирилл стоял в своем учении о Боге «на линии апофатического богословия»³⁵, хотя при этом и не отказывался от осторожных, посильных рассуждений о су­ществе Божием. Мерой катафатического учения о Боге в Са­мом Себе для святителя Кирилла всегда была духовная польза слушающих, защита их сознания от ложных понятий о Творце, сообщение им здравых понятий. Такого же рода баланс с выра­женным акцентом на апофатизм мы находим и в учении святи­теля о материи. Святитель Кирилл очень часто в подтвержде­ние непознаваемости вещей божественных указывает на непо­стижимость земных. «Если и последние из тварей непостижи­мы, то как может быть постигнут Сотворивший все?»³⁶.

Так например, святитель рассуждает о том, что если зре­ние человека не позволяет видеть даже высоко взлетевшего орла, то что же тогда можно заключить о способности челове­ка видеть и познавать Бога? В ограниченности возможностей чувств телесных и познавательных способностей человека свя­той иерарх видит промыслительное напоминание человечес­кому роду об ограниченности его способностей познания мира духовного³⁷. Святитель указывает на удивительное и непонят­ное для человека «устроение солнца и луны», на «правильное» и целесообразное «расположение звезд»³⁸, на незнание челове­ком «даже имен всех зверей»³⁹, на неспособность даже ученых людей в полноте исследовать «естество птиц воздушных»⁴⁰, на сложнейшее устроение человеческого глаза, которое «едва изъясняют большие книги врачей»⁴¹.

Благоустройство времен⁴² и всего мира, премудрое и не­понятное устроение «собственного естества» человеческого назначено Творцом, по мысли святителя Кирилла, для позна­ния человеком божественной мудрости, всемогущества и бла­гости. Из рассматривания различных творений мы должны «зак­лючать о силе Творца»⁴³ и учиться не столько любопытство­вать, сколько прославлять Господа как премудрого Художника⁴⁴.

В качестве еще одного важного момента в учении святи­теля Кирилла о материи необходимо отметить его многочис­ленные рассуждения о динамичности предметов материально­го мира, изменчивости свойств различных стихий и природ­ных объектов, способности превращения веществ как под дей­ствием сил природных, так и в результате действия силы Божией. Святитель приводит эти мысли в основном в контексте рассуждения о всемогуществе Божием, открывающемся в при­роде тварного мира, а также при описании церковных таинств. И хотя текучесть и изменчивость тел была одной из общих тем античной философии, святитель Кирилл не делает прямых ссы­лок ни на одного из языческих философов. Постановка проблемы в наследии святителя выглядит принципиально иным образом.

Неизменяемость, по определению святителя, — одно из характерных свойств Божиих⁴⁵. В человеке как образе Божием неизменным в наибольшей степени «пребывает» ум⁴⁶, в то вре­мя как телесный состав человека находится в постоянном из­менении, хотя «никто не примечает непрерывного сего изме­нения»⁴⁷. Доступный чувствам материальный мир также посто­янно меняется, но в тоже время в нем в определенной мере так­же присутствует и качество неизменности. Последнее служит основой постоянства и устойчивости, которые не позволяют материальному миру прийти в состояние хаоса. Сочетание и взаимодействие постоянного существа стихий и изменяемости их свойств служит разнообразию, гармонии и жизнедеятель­ности живой и неживой природы. Так, например, «не изменя­ющийся сам в себе дождь», сохраняя свои существенные при­знаки («он единовиден» — μονοειδης⁴⁸), производит своеоб­разное действие в разных растениях и цветах⁴⁹.

В качестве одного из аргументов премудрости и всемо­гущества Создателя мира святитель приводит также рассужде­ние о многообразных изменениях в воздухе, облаках и воде⁵⁰. Он указывает, что, превращаясь в лед, вода сохраняет свою сущность (ύπΟστασις), но приобретает свойства (действия — энергии) камня⁵¹. Однако тут же святитель Кирилл иным обра­зом описывает это преображение, говоря, что сама вода, пере­ходя в состояние льда, «превращается в каменную ипостась»⁵².

Подробнее о терминологии, используемой святителем для описания материи, мы скажем несколько позже, а пока отме­тим только, что святитель Кирилл не ставил своей задачей на­писание научного трактата и потому терминологический аппа­рат, использованный им для описания материи, нельзя назвать совершенным и предельно отточенным.

Так же как в рассуждениях об изменениях водного есте­ства, святитель отмечает, что одно вещество (ύπΟστασις) дере­ва действием одного Художника частично «обращается в кору, а частью в различные плоды» (на разных деревьях, обладаю­щих сродным естеством, — разные плоды)⁵³. Святой также об­ращает внимание на то, как силой, вложенной Господом в че­ловеческое естество, в утробе матери «из слабых, безобразных и одновидных веществ» (μονοειδων πραγμάτων)⁵⁴ образуется живой человек со сложным и гармоничным составом разных органов. Наконец, святитель Кирилл рассуждает об изменении пищи, принятой телом человека частично в кровь, частично в самое тело⁵⁵ для поддержания его биологической жизни⁵⁶.

Одновременно с рассуждениями о природных метамор­фозах святитель постоянно ссылается на библейские чудеса, подчеркивая, что Бог есть «Творец естества», и противопос­тавляя закону природы неподчиняющуюся закону силу Божию⁵⁷. Чудеса «естественные» и «сверхъестественные» ис­пользуются святителем чаще всего для подтверждения воз­можности осуществления церковной веры в чудесное, безмужное рождение Спасителя от Девы Марии, воскресение мерт­вых, а также для уверения в действительности таинства Евха­ристии, действительности превращения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа.

Евхаристия как главное Таинство Церкви занимает осо­бое внимание святителя Кирилла. Объясняя в своих поучениях народу непостижимое для человеческого ума изменение хлеба и вина, святитель многократно подчеркивает различие между восприятием вещества Святых Таин телесными органами чувств и живой верой человеческой души. Так, например, в четвертом тайноводственном поучении святитель Кирилл на­зидает: «Не по вкусу рассуждай (суди) о вещи (κρίνης то πράγμα), но от веры будь известен без сомнения, что ты сподо­бился Тела и Крови Христовых»⁵⁸.

Изменение сущности веществ, предложенных в таинстве, передается святителем через глагол μεταβάλλω⁵⁹, которым пере­дается как чудесное изменение воды в вино в Кане Галилейской, так и чудо Евхаристии, когда Дух Святой «вино в кровь претворя­ет»⁶⁰. Святитель по свойственной ему склонности к библеизму и в учении о Евхаристии прибегает в основном к библейским и еван­гельским глаголам «быть» и «становиться». Оба глагола — как είναί, так и γίγνομαί — свидетельствует о реальной, бытийной перемене в предложенных на святой трапезе Дарах. Инфинитив от глагола είμί (быть, существовать) напоминает нам о прологе в Евангелии от Иоанна («В начале было Слово.. .»⁶¹), а также о сви­детельстве Спасителя о Самом Себе: « ’Εγ<ω είμί»⁶².

Реальность изменения природы Даров видна в указании святителя на то, что хлеб и вино после освящения — лишь «виды» или «образы», под которыми⁶³ подаются верным Тело и Кровь Спасителя. При этом святитель Кирилл ясно учит, что «видимый хлеб не есть хлеб», а «видимое вино не есть вино»⁶⁴, но «по совершении призывания хлеб соделывается (γίνεταί) Телом Христовым, а вино Кровию Христовою»⁶⁵. Через «тай­ны Нового Завета»⁶⁶ христиане становятся «христоносцами»⁶⁷, освящаясь в максимально возможной для человека степени. Вкусив Тело и Кровь Христа, христианин становится (святи­тель обращается к слушающему во втором лице) сотелесным и сокровным Христу (σύσσωμος καί σύναίμος)⁶⁸.

Таким образом, Евхаристия становится главным таин­ством, подающим совершенное освящение⁶⁹ душе и телу хрис­тианина, а через христиан освящает и весь остальной мир. Иеру­салимский предстоятель, поясняя величие главного христианс­кого таинства, ссылается на текст из Второго соборного посла­ния апостола Петра, где указывается высшая степень освящения христианина через причастие «Божественного естества»⁷⁰.

Нематериальное и нетленное, пресвятое естество Божие как источник освящения всего мира делается доступным для причастия тленным, материальным, ограниченным земным ес­теством посредством служения «Первосвященника»⁷¹ Господа Иисуса Христа, имеющего «два естества» — Божественное и человеческое⁷². В домостроительстве спасения рода человечес­кого через все таинства Церкви, но главным образом через при­частие Тела и Крови Христовых мы становимся «участниками <.. .> в воплощенном Его явлении», а вместе с этим и участни­ками «в Божественной Его благодати»⁷³.

Это последний и важнейший аспект учения святителя об освящении мира и человека, на который уже, безусловно, об­ращали внимание предыдущие исследователи. Однако некото­рые православные авторы на наш взгляд недооценивают сте­пень реализма в учении святителя Кирилла о Евхаристии⁷⁴, в то время как даже инославные англиканские исследователи признают святителя чуть ли не основателем «терминологии превращения»⁷⁵ элементов Таинства.

В заключение нашего обзора представим анализ терми­нологии святителя Кирилла, использованной им для описания веществ, стихий и предметов материального мира. При описа­нии последних в оригинальных текстах святителя мы встреча­ем чаще всего (около 70 раз) термин φύσις, который везде име­ет весьма общее значение «естества» или «существа». Этот тер­мин используется им, правда, и для обозначения Божественно­го, нематериального естества, но, что касается материального мира, то термин употребляется очень часто и многообразно: для описания разумной природы ангелов и человека, естества животных, птиц и пресмыкающихся. Он также может обозна­чать существо растений, неживую природу воды и других сти­хий или весь сотворенный мир в совокупности. Употребление термина святителем ничем не отличается от его использования церковными писателями в доникейскую эпоху и совпадает с так называемым «межшкольным», общефилософским употреб­лением термина, установившимся в период эклектического философствования, начиная с I века до н.э.⁷⁶.

Говоря о человеческом теле, святитель Кирилл многократно использует библейский термин «плоть» (σαρξ, около 10 раз) и очень часто «тело» (σωμα, около 200 раз). Σωμα, однако, может обозна­чать у святителя также «тело» материального объекта, то есть скон­центрированное вещество, как например, огня или железа⁷⁷.

Термин ύλη с базовыми значениями «вещество», «мате­рия», «материал» употребляется святителем только дважды: для обозначения различных веществ, входящих в состав неочищен­ного золот⁷⁸, или веществ-материалов, обоготворяемых языч­никами наряду с золотом⁷⁹.

Святитель Кирилл использует учение древнегреческих философов о четырех видимых стихиях мира (στοιχιων των φαινομένων)⁸⁰, но исповедует их послушными Господу Богу и упоминает их очень редко.

Многократно употребляет святитель греческое το πραγμα для обозначения какого либо события, дела (происшествия) и только несколько раз использует это слово для описания ве­ществ. Так например, в 18-м огласительном поучении святи­тель несколько раз отмечает, что Бог «из веществ необразован­ных сотворил нас» и «рождаемся мы из слабых, безобразных и одновидных веществ» (μονοειδων πραγματων)⁸¹. А чуть позже в этом же поучении, объясняя понятие соборной Церкви, архи­пастырь поясняет, что она «преподает все то учение, которое должны знать люди, учение о вещах видимых и невидимых (περι τε ορατών και αορατων πραγματων), небесных и зем­ных, что весь род человеческий приводит к истинной вере»⁸².

Термин ο ύπόστασις многократно используется святите­лем для описания существа Божия и существа каждого из Лиц Святой Троицы⁸³. Так например, в 17-м поучении святитель Кирилл говорит о невозможности познать и рассказать о Духе Святом, «что такое Он в Существе своем» (αύτο τι ποτε εστι την ύπΟστασίν)⁸⁴. Только однажды термин употреблен в смыс­ле «Лицо»: «Христос родившийся есть Слово не произнесен­ное, но Слово, постоянно пребывающее и живущее, не устами изреченное, но вечно, неизреченным образом, как Лицо, рож­денное (εν ύποστασεί γεννηθεντα) от Отца»⁸⁵.

В значении аналогичном основному значению в описа­нии Божества термин ύπόστασίς применяется святителем и в отношении сущности тварных, материальных предметов разум­ной и неразумной природы: ангельского естества⁸⁶, человечес­кой души⁸⁷ и тела⁸⁸, животных и растений⁸⁹, отдельных веществ и материалов⁹⁰Однако спектр значений этого термина в при­менении к материальному миру несколько шире, почему он и переводится по-разному, в зависимости от контекста. При ана­лизе мы находим следующие оттенки смысловой нагрузки тер­мина: существо, естество, вещество, состав, качество (свойство). Например, святитель, используя термин ύποστασίς, говорит о «первоначальном составе наших тел»⁹¹.

И наконец, дважды святитель употребляет термин ο σύστασίς для описания состава, понимаемого в качестве об­щей характеристики устроения либо человеческого тела⁹², либо всех тварных вещей в мире⁹³.

Подводя итог нашему исследованию, отметим, что в уче­нии о тварном мире святитель Кирилл показывает свою неза­висимость от построений древнегреческой философии. Кро­ме самых общих понятий и терминов (представление о четы­рех стихиях, термин φύσίς в общефилософском употребле­нии), нигде в творениях святителя мы не встречаем каких либо следов умозрения раннего или позднего эллинизма. Мировоз­зрение, представленное в трудах святителя Кирилла, следует охарактеризовать через такие термины, как библеизм и ант­ропоцентризм. Анализ терминологии святителя полностью подтверждает данный вывод: лидирующее место по словоу­потреблению в космологической лексике святого принадле­жит библейскому термину σ<ωμα.

Кроме того, необходимо отметить следующие важные положения в учении святителя Кирилла о материальном мире:

• весь материальный мир сотворен Богом (из ничего), и уже в силу этого все творение нуждается в освящении; матери­альной основой всего мира, согласно библейскому повество­ванию, святитель считает стихию воды;
• освящение всего материального мира зависит от ос­вящения душевной и телесной природы человека, которое, в свою очередь, зависит от его свободного произволения;
• сущность предметов видимого мира апофатически сокровенна, непознаваема;
• материя динамична, изменчивость является характер­ным свойством различных стихий, веществ и всех природных объектов; превращения веществ происходят постоянно и не­прерывно либо под действием сил природных, либо в резуль­тате непосредственного действия силы Божией;
• сочетание и взаимодействие постоянной составляю­щей стихий и изменяемости их свойств служат разнообразию, гармонии и жизнедеятельности живой и неживой природы, которая, в свою очередь, предназначена для свидетельства о славе, мудрости и могуществе Творца;
• существует качественное различие между восприяти­ем вещества Святых Таин телесными органами чувств и живой верой человеческой души;
• нематериальное и нетленное, пресвятое естество Божие как источник освящения всего мира делается доступным для причастия тленным, материальным, ограниченным земным естеством, главным образом — через человека, когда христиа­нин принимает причастие святых Тела и Крови Христа в таин­стве Евхаристии.

Примечания

 

THE TEACHING OF ST CYRIL OF JERUSALEM ON THE MATERIAL WORLD AND ITS SANCTIFICATION

Synopsis: The article shows anthropocentricity of St Cyril’s ideas about the material world and confirms his faithfulness to the Biblical theology and to the apophatic method in the teaching on the material world. The author describes St Cyril’s views about the intrinsic dynamic character of the matter and about the inconstancy of different elements, substances and natural objects.

Keywords: material world, nature, hypostasis, substance, elements, body, composition, dynamics of matter, soul, free will, Eucharist.

Hieromonk Kirill (Zinkovskiy), Candidate of Technical Sciences, Candidate of Theology, third year doctoral student at the Ss Cyril and Methodius Theological Institute for Post-Graduate and Doctoral Studies, cleric of the St. Petersburg metropolia.