Протоиерей Димитрий Конюхов, О. Л. Янушкявичене

Исихастская и постмодернистская модели образования

В последние десятилетия идеология постмодернизма глу­боко проникла во все сферы человеческой жизни, в том числе и в образование, нарушив развитие педагогической мысли, воз­никшей на основе традиции, преемственности, авторитета. Несколько поколений стали участниками образовательного процесса в русле парадигмы «нового мышления», «реформ», основанных на идеях постмодернизма.

Но постмодернизму есть духовная альтернатива. Учас­тие человека в церковной жизни, в богослужении, таинствах делает его свидетелем и участником священных событий, по­зволяет в причащении Святых Тайн соединиться с Богом для вечной жизни, смыв греховную скверну с собственного «Я», и достичь соединения с другими.

Безблагодатность, неполнота и ущербность постмодер­низма может быть восполнена в Православии, в том числе в традиции исихазма — там, где философия обретает Путь, Ис­тину и Жизнь.

Исихазм представляет собой течение в православном мо­нашестве, практикующее отшельничество, безмолвие, «умную» молитву, «внутреннее делание». Достигшие совершенства в под­виге сподобляются действия божественныой энергии, видения нетварного света, подобного свету, озарившему Господа Иису­са Христа на горе Фавор во время Преображения.

Начало исихастской традиции восходит к египетским и палестинским отшельникам IV-V веков, в числе которых — пре­подобный Антоний Великий, преподобный Макарий Великий, диакон Евагрий Понтийский, преподобные Нил Анкирский, Иоанн Кассиан, Ефрем Сирин и др. В этот период формируется монашество киновийное (общежительное) и анахоретское (от­шельническое), а также пустынножительство. Позднее появи­лось скитское (идиоритмическое) монашество с раздельным жительством, но общим богослужением, единым духовном рит­мом. Уединение для единения с Богом, непрестанная молитва, старческое руководство, наставничество, духовничество, напря­женное внутреннее делание — основа исихастской практики.

Исихазм — не философия, но лицезрение Истины, это не теория, но свидетельство о духовном опыте, опыте Любви.

Один из ведущих исследователей исихазма протоиерей Иоанн Мейендорф выделял четыре смысла в современном упот­реблении слова «исихазм». Прежде всего, это «покой», «молча­ние», «безмолвие» в соответствии с буквальным переводом с гре­ческого и связанная с таким образом жизни созерцательная, от­шельническая форма монашества в Египте, Палестине, Малой Азии, возникшая в III-IV веках. Жизнь монахов-исихастов опре­делялась внутренней непрестанной молитвой, «умным деланием», стремлением к обожению как началу преображения мира.

Кроме того, термин «исихазм» определяет психосомати­ческий метод «Иисусовой молитвы», распространившийся на Афоне в Византии в XIII-XIV веках. Слово «исихазм» упот­ребляется также как синоним термина «паламизм» — системы богословских понятий, выработанных святителем Григорием Паламой в полемике с Варлаамом Калабрийцем и другими оп­понентами. Наконец, встречается термин «политический иси­хазм» — политическая, социальная, культурная программа эпо­хи Комнинов и Палеологов и на территории Московской Руси¹.

Исихастская практика имела огромное воспитательное значение, так как послушник (ученик), имея перед собой жи­вой пример человека, стремящегося к единению с Богом и пу­тем молитвенного общения, вопрошания, диалога, углубления в священные тексты достигающего духовно-нравственного со­вершенства, и сам становился способным к учительству.

Целостность, являясь основополагающим свойством жизни христианина, простирается и на христианский педаго­гический процесс. Мироздание и отношения между людьми рассматриваются в целостности. Грехопадение нарушило эту целостность, христианин же стремится воссоздать ее. Любой аспект жизни рассматривается не как частный отдельный эле­мент, но в связи с целым. Педагогика, основанная на исихазме, в высшей степени антропологична, так как учитель не просто транслирует знания, но заботится о целостности личности вос- питуемого, учитывает его индивидуальность, окружение, се­мейную обстановку. Воспитательный процесс становится не­отделим от образовательной деятельности.

Сегодня происходит «новое открытие» исихазма, глубо­кое изучение этого явления. В связи с этим возникают вопро­сы: для кого предназначен путь обожения, декларируемый иси­хазмом, является ли он всеобщим? И уже в наше время нужно ставить вопрос о роли исихазма в педагогике.

Вполне обоснованным представляется внедрение в пе­дагогическую науку термина «педагогический исихазм», на­подобие упомянутого выше «политического исихазма».

Педагогический исихазм—это направление в православной педагогике, целью которого является максимально возможное со­единение обучаемого с Господом нашим Иисусом Христом.

Основная цель образования в исихастской педагогике— обожение человека, что достигается путем воцерковления, то есть максимального проникновения в сакральную жизнь Цер­кви. Воцерковление является средством стяжания Святого Духа, методом познания Божественной Истины. Педагогика воцер- ковления — это педагогика преображения, направленная на выявление в человеке образа Божия через духовно-нравствен­ное совершенствование, добродетель, святость. Предмет пра­вославной педагогики, стержнем которой является педагоги­ческий исихазм, есть процесс обретения личностью спаситель­ного, нравственно востребованного духовного опыта. Однако такая педагогика — это лишь средство, некая совокупность знаний, которая служит, как пишет В.Н. Лосский, цели, пре­восходящей всякое знание, соединению с Богом, обожению². Педагогический исихазм проходит путь от мышления к созер­цанию, от познания к опыту³. Он рассматривает бытие челове­ка в категориях вечности и бессмертия, направляя образование и воспитание на «конкретную личность, связанную ответствен­ностью перед Богом за свою жизнь, сохранение и развитие ис­торических и культурных традиций народа, частью которого он является и судьба которой уходит в эсхатологическую пер­спективу, к которой все мы приобщаемся через смерть»⁴. «Нельзя так жить, как если бы не было смерти, но нельзя так и воспитывать, как если бы не было смерти»⁵.

Педагогический исихазм развивает духовную основу че­ловека, четко памятуя о различении духов, утверждая невоз­можность организации духовной жизни только через развитие его психофизических функций. Духовный рост невозможен через развитие интеллекта, воли и чувств, хотя духовная жизнь и опосредуется развитием душевной периферии. Педагогичес­кий исихазм подчеркивает абсолютность понятий добра и зла. Зло не может быть оправдано и эстетизировано, что мы наблю­даем в постмодернизме.

Воспитание понимается в исихазме как путь ко спасению: в таких условиях оно обретает подлинный смысл подготовки человека к вечности. Но спасение невозможно без Церкви, осно­ванной Христом для таинственного общения верных с Богом, между собой, с Церковью Небесной, для питания верных благо­датными дарами Святого Духа. Поэтому воцерковление есть освящение всей жизни человека светом веры, его непреложное предстояние Богу. Воцерковить — значить научить жить и мыс­лить в соответствии с учением Церкви, Священным Писанием и Священным Преданием, и в них нужно искать ответы на глав­ные жизненные вопросы. Воцерковить — значит преодолеть разлад между мыслью и чувством, плотью и духом, знанием и верой; обрести полноту бытия в духовном и материальном мире, освящать и преображать личность в Духе Истины и Любви⁶.

Человек сотворен по образу и подобию Бога (Быт. 1:26­27; 5:1-2). Под образом Божиим усматривается преимуществен­но духовная природа человека, возможность преодолевать чув­ственную природу, законы материального мира, в достижении бессмертия, разумности человека в свободе, совести, ответствен­ности, творческих способностях. Поэтому образование рассмат­ривается как восстановление целостности человека, предпола­гающее развитие всех его сил, сторон с соблюдением иерархи­ческого принципа в его устроении. Бог открывает человеку зна­ния по мере его подготовленности. Господь открывает Себя чи­стому и смиренному сердцу, поэтому чистота сердца есть усло­вие образования человека Духом Святым. Педагогический иси­хазм — путь стяжания Святого Духа, путь покаяния, смирения, нравственного очищения в постоянном молитвенном диалоге души с живым Богом. Суть обучения, таким образом, предстает как «педагогическая поддержка врожденной потребности чело­века к познанию Истины и к Богообщению»⁷.

Целью постмодернистской педагогики является указание направления или пути, по которому ученик должен двигаться, в отсутствии Абсолюта, авторитетов, иерархической соподчи- ненности.

В качестве единственной цели и ценности образования выдвигается формирование человека, поглощенного потребле­нием аудиовизуального продукта, с ослабленной волей и са­моконтролем, не способного найти точку опоры в трудных об­стоятельствах. Этому способствуют нападки на классический разум, на критерии общеобязательности и объективности цен­ностей и норм, на принцип рациональности.

Содержание образования в исихастской педагогике—это познание Истины, обретение знания, передаваемого по цепоч­ке сверху, готовность человека осознать, понять и вместить преподаваемое учение, когда знания, умения и навыки допол­нены живым духовным опытом Богообщения.

Содержание образования в постмодернизме — это не предмет, а процесс, отказ от универсальной теории в пользу многовекторной дискурсности.

У. Пайнер, М. Грумет, У. Рейнолдс отмечают, что «со­держание образования должно фокусироваться на внутреннем опыте ученика, а не на внешних учебных целях. Цели могут проявляться или появляться в ходе учебного процесса»⁸. Уче­нику, а не учителю должно быть предоставлено право предла­гать свои цели обучения в ходе диалога. Источником содержа­ния образования выступает опыт, который учит приспосабли­ваться к жизни и помогает самореализации личности.

Основной чертой «постформального мышления», по Дж. Кинчелоу, является производство собственных знаний, а не воспроизводство данных (навязанных) знаний от учителя⁹.

Поскольку текст является одной из главных категорий постмодернистского дискурса, то содержание образования мо­жет быть представлено в виде текста. Тогда в нем можно вскрыть много противоречий, односторонности, пропаганды, искажений, предубеждений, свойственных прошлым эпохам.

Учитель предоставляет ученику условия для изучения информации без предубеждения, самостоятельного сравнения, анализа, обобщения. Результатом такого обучения является при­дание учащимися собственного значения изучаемому материа­лу, выработка собственного взгляда и мировоззрения в целом.

Сравнивая исихастскую и постмодернистскую педагоги­ку, можно увидеть принципиальные различия, которые преж­де всего сказываются на отношении к личности учащегося. В исихастской педагогике личность всемерно раскрывается, раз­вивается, преображается и, наконец, обоживается.

Личность в постмодернизме исчезает, нравственный ас­пект в воспитании нивелируется, из учащегося стремятся сде­лать машину по производству и удовлетворению желаний.

Исихастский метод Богопознания является сегодня аль­тернативой постмодернистскому. Человек стремится искать внутренний мир, без логики. Для разума философия становит­ся сущностью, психология предстает как психоанализ, искус­ство как сюрреализм.

Сегодня борьба с метафизикой со стороны просвещения и модернизма сошла на нет, постмодернизм не борется с метафи­зикой, но предпочитает метафизику отсутствия. Богословие Цер­кви также не связано с метафизикой, являясь наукой врачевания человеческой души. Исихазм — не философия, но метод лече­ния, основанный на сосредоточении человеческой личности, связанной с созерцанием Бога. При этом исихаст обучает исти­не о Боге, полагаясь на собственный опыт Богообщения.

Все предлагаемые постмодернистские концепции образо­вания подразумевают кардинальную реформу школ: во-первых, превращение их в локальные и полуавтономные организации; во- вторых, отказ от существующего консенсуса о целях и содержа­нии образования и воспитания; в-третьих, индивидуализирующие методы обучения и, наконец, применение психотехнических ме­тодов для изменения сознания как школьников, так и учителей.

Постмодернистами развивается концепция знания как субъективной конструкции, они активно переоценивают отно­шения «учитель — ученик», применяя социально-психологи­ческие методы релятивизации ценностей. Предполагается от­каз от учителя — авторитета и учителя — воспитателя.

Проводится мысль о том, что современная школа как подсистема современного общества себя изжила. Классное пре­подавание не может более являться методом взаимоотношения учителя и учеников. Чем больше многообразия, тем лучше. Каждая образовательная организация должна иметь свой про­филь и не претендовать на всеобъемлющее образование и вос­питание. Как это созвучно с внедряемыми ныне в России но­выми стандартами образования! Свобода выбора предметов у учеников должна быть максимальной. Многообразные стили преподавания порождают многообразные условия преподава­ния, что делает обучение индивидуализированным. Пусть школьник обучается так, как ему заблагорассудится!

Необходимо изменение форм дидактической коммуника­ции, поскольку антагонистические роли учителя и ученика пе­рестают удовлетворять общим интересам образования. К.Г. Флехзиг подчеркивает, что не существует уже учителя и учени­ка, а есть лишь обучаемый и помогающий в обучении, при этом между ними присутствуют общие образовательные интересы. Изменились как статус учителя, так и его существо. Теперь он не посредник, опосредующий знания и транслирующий их, но слуга ученика, отнюдь не выступающий центром опосредство­вания знания. Должна измениться сама культура образования¹⁰.

Американский «новый левый» П. Гумен в 1975 году на­зывал школу тюрьмой и концентрационным лагерем и требовал ее ликвидации. Он писал, что молодежь должна учиться «на ули­цах, в кафетериях, магазинах, по радио, в парках и на фабри­ках», в так называемых «уличных школах». Его последователи строили модель обучения во всех сферах общества, прежде все­го в «повседневной жизни как месте квазиестественного обуче­ния», говоря, что «школа должна перестать быть экстерритори­альным местом внутри существующего общества»¹¹.

Постмодернистами проводится мысль о коренной пере­оценке всех ценностей, прежде всего в образовании. Школа повинности кардинально устарела. Гештальт-педагогика (при­зывающая процесс образования проводить в различных средах) разрабатывает методы анализа межличностных отношений в малых группах, использует методы психологической терапии в педагогике с помощью игр, психодрам, социодрам. Решаю­щим моментом в перестройке индивида представители геш­тальт-педагогики считают перестройку индивидуального опы­та. В радикальных направлениях постмодернистской филосо­фии образования опыт — центральное понятие. «Обучение че­рез опыт», «восстановление свободного потока опыта» — фор­мулы гештальт-педагогики. Бюлов пишет, что «обучение не должно осуществляться в изолированных школах, а должно проходить в тесном контакте со всем общественным целым»¹².

Исихастская практика основана на опыте Богопознания и Богообщения, опыте, который цементирует богословие че­ловека, делая из него цельную личность.

Постмодернистский опыт, напротив, подразумевает мно­жественность дискурсов, он обращен к суете мира сего, так сказать, вниз, а не вверх, он приземленный и банальный и на­рушает цельность человеческой личности.

Ганс Цбинден в докладе «Образование в Швейцарии зав­тра»¹³ утверждает, что формальные институты образования должны быть заменены неформальными: супермаркетами, сред­ствами массовой информации, модой и т.п. Гештальт-педаго­гика ведет к разрушению существующих ценностей, к реляти­визации добра и зла, поскольку в них усматриваются лишь формы нормативного регулирования, а выдвижение норм — это результат и свидетельство репрессии.

Примечательно, что в недавнюю эпоху модерна и гума­низма наука противопоставлялась Церкви. Теперь же, по мне­нию постмодернистов, их роднит репрессивность.

Исихастская педагогическая модель в ее традиционном виде, базирующаяся на духовно-нравственных началах и имеющая ме­сто в педагогике, основана на необходимости обретения челове­ком полноты собственной реальности, которая предполагает вов­се не только суверенитет и гегемонию индивидуального «Я». Че­ловек предстает в различных обликах, раскрывающих сущност­ные стороны и уровни субъективной реальности: бытие в каче­стве субъекта (функциональное и обыденное), индивидуальнос­ти (единичное и уникальное) и личности (целостное и над-обыденное). Человек в течение жизни постоянно стоит перед пробле­мой выбора добра и зла, достойного и недостойного бытия в мире. Восхождение на уровень личностного бытия может приносить страдание, но может дать и наслаждение полнотой жизни.

Эта образовательная модель ориентирует педагогическую деятельность на исконные духовные традиции, составляющие культурно-историческую идентичность народов, и сообщают людям их истинно человеческое измерение. Эвристическая цен­ность модели — в фиксации антиномии человеческой субъек­тивности: она — средство («орган») саморазвития человека, и она же должна быть преодолена (преображена) в духовном воз­растании. Реализация антропологического подхода означает вве­дение образовательной практики в духовный контекст.

Секулярное мировоззрение весьма настороженно относит­ся к теме духовного как к архаичной религиозности, едва ли не мракобесию. Однако реальность духовного настойчиво и после­довательно проявляет себя во всех культурах во все времена. Термин «духовность» имеет важное для педагогики прикладное содержание: духовность есть предельное определение челове­ческого способа жизни, проявляющегося в родовой укоренен­ности, культурной преемственности и личностной устремлен­ности человека, его сопряженности в мотивах, делах и поступ­ках с добром или злом (так как духовность бывает разная).

Духовность в человеке — это живое начало, к которому можно обращаться. В рамках духовно-ориентированной педа­гогики оно именуется «духовным “Я”». К проявлениям «ду­ховного “Я”» относят позитивную свободу и чувство правды, творческую интуицию и восприятие прекрасного, веру и вер­ность, надежду и терпение, любовь и милосердие. Основным свидетельством существования «духовного “Я”» является го­лос совести, знакомый каждому душевно здоровому человеку. В голосе совести приоткрывается сокровенная тайна челове­ческой души, делающая человека потенциально бесконечно богатым, но также актуально незавершенным. Здесь же заклю­чена сила личности, устремляющая человека к доброму и вер­ному даже пред лицом угроз и испытаний. (В. Франкл называл это качество «упрямством духа»).

Педагогический исихазм является высшей степенью пра­вославного образования и воспитания вообще. Если православ­ное образование подразумевает сообщение учащемуся сведе­ний из различных разделов православного богословия (Священ­ного Писания, истории Церкви, литургики, догматического, нравственного, сравнительного богословия и т. д.), то исихастское образование ставит целью осмысление этих сведений на базе молитвенного опыта, вдумчивое отношение к любой по­лучаемой информации (политической, экономической, куль­турной) и интерпретация ее с православной точки зрения.

Педагогический исихазм подразумевает концентрацию всего процесса обучения и воспитания вокруг Типикона (цер­ковного Устава). Благообразие, строгость, красота, гармония богослужений являются средством для правильного внутрен­него устроения человека. Архимандрит Иоанн (Маслов) писал: «Богослужение Православной Церкви, исполняемое по церков­ному Уставу во все времена, с глубокой древности являлось и является руководством, средством внутреннего духовного обу­чения и воспитания, источником не только христианской веры, но и деятельности. Христианские храмы являются живыми училищами благочестия для всех христиан»¹⁴.

Педагогический исихазм исходит из того, что «жизнь ума и сердца в человеке не прекращается ни на мгновение, но они зара­жены грехом. И если не дать душе богоугодных упражнений, то она будет развивать в себе зло, ложь, которыми заражена»¹⁵.

Педагогический исихазм занят формированием в чело­веке добрых навыков, стремясь к непрерывности образователь­ного и воспитательного процесса, к отслеживанию развития и закрепления этих навыков. При этом огромное значение имеет дисциплина, упорядоченный уклад повседневной жизни, тра­диции, согласующие внутренне и внешнее в жизни детей. «Ус­троишь внутренне — и внешнее устроится», — писал архи­мандрит Иоанн (Маслов)¹⁶.

Обратившись к исихазму, мы рассмотрели предельные цели и возможности становления человека. Конечно, исихастс­кая педагогика не может быть принята в качестве модели рефор­мирования массовой школы. Однако русская классическая шко­ла по своему духу несла в себе ряд сущностных элементов иси- хастских школ. Это прежде всего нравственное достоинство, чувство долга, акцентация значимости Другого, установка на целомудрие, стремление к обретению глубинных смыслов, до­верие к христианским воспитательным традициям. И это дает нам весомое основание утверждать, что отречение от исконной традиции в пользу постмодернистских нововведений культурно и исторически необоснованно и потенциально разрушительно.

Примечания