А. Б. Онищенко

Церковная жизнь Одесской епархии конца 1940-х — начала 50-х годов

По материалам уполномоченного Совета по делам РПЦ по Одесской области П. А. Благова.

Современному человеку, большая часть жизни которого прошла в постсоветский период, трудно представить себе всю сложность советской действительности конца 1940-х — начала 1950-х годов, времени тотального контроля над общественной и личной жизнью граждан, жесткой идеологической пропаганды. Особенно трудно понять нам последний фактор, которому советское руководство отводило особенную роль. Идеологическая линия, основанная на марксизме-ленинизме, пронизывала всю жизнь людей — власть, науку, образование, политику, общественное мнение и восприятие внешнего мира, находящегося по ту сторону «железного занавеса». Декларировалось, что одной из главных задач каждого гражданина огромной страны было изучение «бессмертных» трудов отцов марксизма-ленинизма и Сталина. Советская доктрина не признавала религию, считая ее пережитком прошлого, мракобесием темного, отсталого народа.

Христос сказал в Нагорной проповеди: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6:24). Советское общество было разделено. Одна, большая его часть, слепо верила в неизбежную победу коммунизма во всем мире. Но были люди, которые понимали, что только Царство Христово есть тот идеал, к которому следует стремиться христианину и ради которого следует праведно жить на земле, и Царство это «не от мира сего» (Ин. 18:36). У человека не может быть несколько образов жизни, также как и у тирании не может быть несколько идеологий. Для Церкви в Советском Союзе места не было, идеологическая машина давно заменила
Церковь пустыми обещаниями «светлого», счастливого будущего, которое неизбежно наступит именно при коммунизме. Однако после Великой Отечественной войны некоторое место для религии и веры в СССР нашлось, но это была вынужденная и временная для власти мера. Религия в СССР, по прогнозам партийных псевдоаналитиков, должна была в скором времени исчезнуть навсегда.

Надежным источником для изучения положения Церкви в СССР были и остаются архивы — в частности архвные фонды региональных уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви. Особый исторический интерес представляют ежеквартальные отчеты, отчетно-информационные доклады, служебные записки о положении и деятельности православных священнослужителей, монастырей и церквей различных епархий Русской Церкви, которые уполномоченные Совета отправляли в Москву. В не меньшей степени интерес представляют и инструктивные письма, которые рассылались всем республиканским и региональным уполномоченным СССР Советом по делам Русской Православной Церкви. К сожалению, сегодня по-прежнему большая часть документов находится в закрытых архивных фондах Совета по делам религий СССР (ГАРФ. Ф. 6991). Однако доступ к части документов, которые все еще носят гриф «для служебного пользования», возможен в некоторых региональных архивах. В данной публикации хотелось бы показать, насколько ценны для исследователя истории Церкви материалы, до сих пор недоступные широкому кругу исследователей. Кроме того, хотелось бы обратить внимание на контраст между информацией, содержащейся в официальной переписке Совета по делам РПЦ с региональным уполномоченным, с одной стороны, и секретными документами, проходящими по линии Совета, с другой.

Одесская область во время Отечественной войны была оккупирована полностью. Политика немецко-румынских властей по отношению к Русской Православной Церкви, желавших завоевать лояльность населения, провозглашалась поощрительной. И действительно, церковная жизнь здесь начала возрождаться — открывались храмы, духовенство и верующие выходили из подполья. После освобождение области от захватчиков советское государство уже не могло вести прежнюю жестокую политику по отношению к Церкви и от уполномоченного Совета по Одесской области требовался особый такт в отношении Церкви, умение обходиться с ней деликатно и тактично.
В противном случае разница в положении верующих при оккупационных властях и в СССР был бы очень заметна.

Уполномоченный Совета по делам РПЦ по Одесской области Павел Алексеевич Благов отвечал за положение Русской Православной Церкви на территории Одессы и Одесской области. Хронологические рамки статьи обусловлены тем, что позиция центральной власти, да и всего советского режима по отношению к Церкви до 1950 года оставалась почти неизменной. Поэтому рассматривать деятельность регионального уполномоченного представляется целесообразным именно до 1950
года. Политика государства по отношению к Церкви кардинально не менялась, но при этом перед Советом по делам РПЦ ставились новые задачи, а их реализацией занимались региональные уполномоченные.
Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Одесской области П. А. Благов Ежеквартально отправлял в Совет по делам РПЦ информационный отчет и копию — уполномоченному Совета по Украинской ССР П. С. Ходченко¹. Кроме значимых событий церковной жизни и описаний встреч с архиереем и духовенством, доклады содержат и статистические сведения о количестве действующих церквей и молитвенных домов, о произошедших изменениях в составе духовенства и действующих церквей. Как видно из архивных документов², особо важной задачей уполномоченного П. А. Благова на протяжении 1949 года было закрытие церквей, открытых во время немецко-румынской оккупации. Так, в IV квартале 1949 года Исполнительный комитет Одесского областного Совета депутатов трудящихся принял девять решений об освобождении помещений общественных и государственных учреждений, занятых в период оккупации религиозными общинами под молитвенные дома. Количество действующих церквей и молитвенных домов в области в течение 1949 года уменьшилось на 22. В отчете также приводятся статистические сведения по епархии. В 1949 году в Одесской епархии насчитывалось три монастыря и 275 православных приходов. Закрытыми за этот период считались 10 церквей и 12 молитвенных домов. За отчетный период не было открыто ни одного храма. Общее число духовенства в епархии составляло 202 человека, из которых в городах служили 41, в рабочих поселках — 5, в селах — 152, в монастырях — 4. Всего уполномоченный П.А. Благов принял 47 жалоб и заявлений от духовенства, верующих и неверующих граждан. Кроме того, были организованы приемы посетителей. В 1949 году было принято 69 человек. Среди них единожды был принят правящий епископ, 47 раз — духовенство, девять раз члены церковных советов, трижды миряне Русской Православной Церкви, девять раз представители светских организаций³.

Секретное делопроизводство Совета по делам Русской Православной Церкви состояло также из инструктивных писем с указаниями на ошибки отдельных региональных уполномоченных и с инструкциями по актуальным вопросам деятельности Церкви и функционирования Совета.

Например, инструктивное письмо № 42 от 6 января 1950 года дает следующие наставления:

Для составления статистических сведений и всех информаций Совет запрещает требовать и просить от духовенства и церковных органов представления тех или иных данных, особенно по совершению церковных треб, состоянию церковной кассы и т.д. кроме документов, связанных с происшествиями и регистрацией духовенства, церковных общин и т.д. Причем сам факт представления в Совет отчетно-информационных докладов и статсведений духовенству и церковным органам не должен быть известен⁴.

Совет выдвигал жесткие требования относительно передаваемой информации. Сообщенные в донесениях и депешах факты должны быть, по требованиям Совета, проверенными и освещаться как можно полнее, с указанием места, времени, обстоятельств, фамилии и должности причастных к данным фактам лиц, с указанием принятых мер. Кроме того, информационные сообщения должны отражать результаты работы уполномоченного.

Жалованье региональных уполномоченных Совета по делам РПЦ, а также Совета по делам религиозных культов, как и сотрудников самих Советов, рассчитывалось в Москве и утверждалось решением ЦК ВКП(б) и правительством СССР. Так например, в 1947 году в связи с проведением денежной реформы и отмены карточной системы в СССР партийно-советскому активу была установлена и выплачивалась надбавка к получаемой заработной плате. Ею поощрялись уполномоченные Советов во всех областях РСФСР. Эту надбавку также получали уполномоченные и их заместители при Совете министров Украинской ССР, но уполномоченным при облисполкомах УССР такой надбавки не полагалось.

Уполномоченные Советов по делам РПЦ и по делам религиозных культов по Одесской области в 1948 году обратились за разъяснением по этому вопросу в Совет, но ответа не получили. Подобное обращение было направлено в Совет Министров Украинской ССР. Вскоре последовал ответ: Совет Министров Союза ССР утвердил список должностей областных работников, имеющих право на получение временного денежного довольствия; должность уполномоченного Совета по делам РПЦ, как и должность уполномоченного по делам религиозных культов при исполкомах облсоветов депутатов трудящихся, в него не была включена, а вносить какие-либо изменения или добавления в утвержденные списки без указания и разрешения Совета Министров СССР не представляется возможным. Никакой реакции на просьбу уполномоченных внести поправки в списки должностных лиц, которым полагалась финансовая надбавка, не последовало.

Особое место в деятельности Совета уделялось духовным учебным заведениям. В ГАОО хранятся специально сформированные дела о деятельности и переписке по вопросам Одесской духовной семинарии.

Достойным внимания представляется разъяснение Совета за подписью председателя Г. Г. Карпова о том, чтобы не принимать на обучение в духовные учебные заведения лиц, не достигших 18-летнего возраста. Как следует из разъяснения, это указание отправлялось в регионы вторично, в связи с нарушениями, допущенными на местах. Отсрочка от службы в Советской Армии представлялась исключительно лицам, имеющим духовный сан священника или диакона, остальным слушателям духовных семинарий и академий отсрочка от призыва в Вооруженные силы не предоставлялась.

Ответом на это указание послужило то, что руководство духовной школы, с благословения правящего архиерея, стало применять практику пострижения в монашество воспитанников духовных семинарий, дабы оградить своих воспитанников от службы в армии и связанным с эти прерыванием учебы. Такая практика не соответствовала монашескому идеалу добровольного отречения от мира. По-видимому, по рекомендации Совета по делам РПЦ Святейший Патриарх Алексий направил в епархии циркуляр от 15 мая 1950 года, в котором говорилось: «Пострижение в монашество лиц — и молодых, и достигших зрелого возраста — непременно всякий раз должно совершаться с благословения Патриарха»⁵. Приблизительно в середине 1960-х годов порядок обращения в Патриархию за благословением прекратил действовать, пострижение в монашество оставлялось на усмотрение правящего архиерея.

Антагонизм между Московской Патриархией и Советом касательно призыва юных воспитанников духовных семинарий в армию мог продолжаться очень долго, если бы Правительство СССР не дало указание Министерству обороны о предоставлении отсрочек всем слушателям духовных академий, а также слушателям 4-х классов духовных семинарий в сентябре 1950 года. Так был найден компромиссный вариант, приемлемый как для Совета, так и для руководства духовных школ.

Уполномоченному Совета вменялось в обязанность просматривать все сведения об абитуриентах духовной семинарии, а также личные дела преподавателей. Требовалось следить за тем, чтобы не принимались к рассмотрению заявления от несовершеннолетних граждан, а также лиц, нахождение которых в духовном учебном заведении по тем или иным политическим соображениям было нежелательным. В этих случаях уполномоченный имел право сделать отвод любому лицу, поступающему в духовное учебное заведение, через ректора или архиерея. В отношении преподавателей отвод кандидатуры мог быть сделан только с согласия Совета.

Уполномоченный обязан следить за тем, чтобы духовное учебное заведение действовало в рамках утвержденного Патриархией положения, программ, учебных планов и порядка пользования библиотекой. Новые предметы, не предусмотренные учебным планом и программой, без ведома Совета не должны допускаться для преподавания, и о таких фактах уполномоченный обязан своевременно сообщать в Совет.
О всех важных событиях в жизни учебных заведений и о происшествиях в них уполномоченный обязан сообщить в Совет немедленно. При проведении своих мероприятий уполномоченный не должен непосредственно вмешиваться в административную, хозяйственную и учебную деятельность учебного заведения, проявляя необходимую тактичность и осторожность во всех своих мероприятиях и в беседах с представителями и слушателями духовных учебных заведений⁶.

Региональный уполномоченный имел определенный вес при решении кадровых дел епархии. Архивы говорят о том, что любая провинность клириков могла караться — вплоть до перевода в другую епархию. Перевод осуществлялся правящим архиереем с ведома Патриархии, но влиял на кадровую ротацию именно уполномоченный.

Так, на перевод преподавателя Одесской духовной семинарии игумена Павла (Голышева), происходившего из семьи эмигрантов, из Одессы в Псково-Печерский монастырь повлиял уполномоченный П. А. Благов. Причиной тому послужил опрометчивый поступок игумена Павла, который, выехав вместе с одним из учеников семинарии на моторной лодке из Успенского мужского монастыря, был задержан в 18 км от государственной границы и возвращен в пределы монастыря, где береговая охрана составила акт о нарушении морских правил. С трудом верится, что игумен Павел совершил этот проступок намеренно, скорее всего, имело место недоразумение⁷.

Существовал еще один, не менее важный аспект деятельности регионального уполномоченного. Это работа, связанная с пребыванием иностранных делегаций в Одессе. Одесса была одним из немногих городов Советского Союза, который было разрешено посещать иностранцам. Если делегация проявляла интерес к религиозной жизни города, то Совет, который заранее ставили в известность об этом, направлял информационное письмо уполномоченному. Уполномоченный Совета должен был провести инструктаж духовенства и мирян, которым надлежало общаться с иностранцами и сопровождать их. О результатах нахождения делегаций в городе уполномоченный обязан был рапортовать в Совет, который, в свою очередь, давал соответствующие указания относительно дальнейшей работы в этом направлении.

Например, 16 ноября 1952 года Успенский кафедральный собор Одессы во время богослужения посетила австралийская рабочая делегация в составе девяти человек и шести человек сопровождающих. Делегация была встречена настоятелем собора протоиереем Корнейчуком и старостой М. Н. Монаховым⁸.

Церковная жизнь в Одессе и Одесской области в послевоенный период вплоть до 1950 года характеризуется общим религиозным подъемом, по-видимому, горести военного времени повлияли на изменение сознания людей и обращение их к религии. Однако, как свидетельствуют архивные документы, полной реализации всех религиозных потребностей населения препятствовали циркуляры Совета по делам РПЦ. Какой бы положительной и терпимой ни была политика советского руководства в отношении Церкви, не следует забывать, что это было время гонений на Церковь. Русской Церкви были даны послабления, но государство не выпускало религию из-под своего контроля. Наоборот, оно всячески сдерживало религиозные порывы, особенно пристально следя за проявлением религиозности среди молодежи.

Уполномоченный по указанию Совета порой достаточно грубо вмешивался в дела, требующие деликатности и носящие сугубо церковный, а не административно-правовой характер. Например, Совет считал неправильным привлечение слушателей духовных учебных заведений к произнесению проповедей в приходских церквах Одессы. Здесь говорить с амвона было разрешено только зарегистрированному Советом священнослужителю⁹.

В качестве другого примера бестактности по отношению к духовенству можно отметить так называемый «сбор информации» среди священнослужителей и мирян, который должен был стать основой работы каждого регионального уполномоченного¹⁰.

Если документы уполномоченного Совета Благова конца 40-х годов по большей части посвящены вопросам функционирования Одесской духовной семинарии, архивные документы начала 50-х годов можно объединить под общей рубрикой — «активное привлечение Церкви к международной работе».

Среди документов, датированных началом 50-х годов, много донесений уполномоченного о посещении иностранными делегациями Одессы. Хотя это вовсе не говорит о том, что иных вопросов перед уполномоченными не ставилось. Представляется, что большая часть заданий Совета была уже выполнена П.А.Благовым. Например, в делах 1950 года значительно меньше решений Исполнительного комитета Одесского областного и городского Советов о закрытии церквей и об освобождении зданий и помещений, занятых религиозными общинами. По-видимому, сказалось активное закрытие церквей и молитвенных домов в первые пять лет после окончания войны. (Замечу, что положение православия в регионах Центральной России было несколько иным. Напротив, активное открытие храмов приходится там именно на период до 1948 года¹¹.)

Выписка из протокола № 30 заседания Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР от 20 июня 1950 года указывает на недостатки в работе некоторых уполномоченных. Например, уполномоченному Совета по Ровенской области УССР Дубовику ставилось на вид то, что уполномоченный позволял производить духовенству и мирянам массовые моления, а также то, что он слабо информировал Совет и руководство областных советских и партийных органов о состоянии и деятельности Церкви в Ровенской области¹².

Совет по делам Русской Православной Церкви контролировал своих сотрудников на местах. Существовала практика проверки работы уполномоченных. Для этого ответственный сотрудник центрального аппарата Совета направлялся в областной, республиканский либо краевой центр для ознакомления с деятельностью регионального уполномоченного. При этом регионального уполномоченного заранее не ставили в известность о предстоящей ревизии. Результаты подобных проверок обсуждались на заседаниях Совета по делам РПЦ, которые проводились 4-5 раз в году. Порой заседания Совета были выездными, например, проводились заседания региональных уполномоченных по УССР в Киеве. На заседаниях обсуждались различные вопросы, в том числе результаты ревизий и реализация постановлений Правительства СССР, касающихся жизни Русской Православной Церкви. Уполномоченные готовили доклады по различным аспектам своей работы, они активно обсуждались на заседании. Кроме того, ответственные сотрудники Совета выступали с лекциями. Заседания возглавлял Г.Г.Карпов, сопредседателем на выездных заседаниях был И.И.Иванов, в редких случаях, иной сотрудник Совета. Особо зорко Совет следил за работой уполномоченных УССР и МССР, в которых религиозный фактор имел особенно заметное влияние на жизнь народа.

Большое внимание уделялось распространению информации среди уполномоченных, а также секретности донесений из регионов Совету по делам РПЦ. По указанию Карпова кабинет председателя Совета в была проведена так называемая «ВЧ-связь», которая была важным статусным символом для представителя советской номенклатуры и значительно повышала уровень Совета как государственного учреждения. По указанию Карпова все телефонные переговоры секретного характера с другими ответственными сотрудниками Совета должны были вестись по этому телефону¹³. В 1952 году Совет разослал директиву об изъятии из библиотек духовных учебных заведений и других библиотек общественного пользования «Журнала Московской Патриархии» № 6 за 1945 год. Это распоряжение было издано согласно разъяснению Главлита. Там, где изъятие номера было невозможно, изымалась только статья о Югославии¹⁴. Этот материал трактовался Главлитом как «нежелательный для широкого круга советских граждан». Секретное делопроизводство уполномоченного велось спецчастью облисполкома в соответствии с инструкцией о секретном делопроизводстве, но с отклонением от инструкции Совета, который рекомендовал сортировать документы по рубрикам. В Одесском облисполкоме было заведено дело по вопросу Русской Православной Церкви, куда подшивались все секретные письма и документы.

Главной темой заседаний Совета по делам Русской Православной Церкви 1952 и 1953 года стала работа Инспекторского отдела Совета На эти заседания приглашались почти все уполномоченные, некоторые из заседаний проходили в Киеве. Деятельность Инспекторского отдела в первую очередь касалась Украинской и Молдавской ССР, так как религиозный фактор, как говорилось выше, в этих республиках был очень значим. Инспекторский отдел Совета был важным органом контроля и реализаций религиозных программ в регионах, кроме того, отдел был призван помогать уполномоченным в их работе. До 1952 года Инспекторский отдел Совета подчинялся непосредственно Председателю Совета. Но после заседания Совета 19 марта 1952 года было решено поручить руководство отделом члену Совета И.И. Иванову, который должен был следить за исполнением распоряжений Совета отделом, а также курировать различные вопросы, связанные с деятельностью отдела. Поводом к этому назначению послужил доклад Иванова о текущей работе Инспекторского отдела, в котором прозвучала критика отдела¹⁵. Копию доклада Иванова и выписки заседаний Совета, проходивших в Москве и Киеве, мы находим в архиве уполномоченного Благова.

В докладе Иванова говорится о том, что:

— отдел не проявляет достаточной требовательности к уполномоченным в выполнении стоящих перед ними задач;
— не на все поступающие в отдел отчеты уполномоченных даны оценки и заключения;
— инспекторский отдел Совета не давал ясных и исчерпывающих разъяснений на запросы уполномоченных;
— были случаи задержки прохождения поступающих в отдел жалоб.

Отмечались также недобросовестность и низкое качество подготовки вопросов, выносимых на рассмотрение Совета.

Нужно полагать, что Иванову в основном удалось решить проблемы Инспекторского отдела Совета по делам Русской Православной Церкви. В 1953 году заведующий этим отделом Иванов отмечал уже иные существенные недостатки.

Инспекторский отдел нередко отвлекался от конкретного живого дела, нес ответственность за подготовку различного рода писем, подготовку справок, обзоров, запросов, не используя в достаточной мере поступающую от уполномоченных информацию.

Подверглась критике ревизия региональных уполномоченных, проводимая Инспекторским отделом Совета по делам РПЦ. Проверка сводилась лишь к просмотру бумаг, а практическая помощь уполномоченным не оказывалось. Обмен опытом работы между уполномоченными и работниками отдела в должной мере не был организован.

Сотрудники отдела должны были контролировать уполномоченных, чтобы те следили за правильным выполнением законов, относящихся к Церкви. В отдельных случаях имел место ряд нарушений законодательства со стороны Церкви.

Уровень практических знаний уполномоченных оставался низким. В докладе говорилось: «Ряд уполномоченных еще очень плохо знает характер деятельности религиозных общин и духовенства, направленной на укрепление позиций церкви и неудовлетворительно информирует по этому вопросу органы и Совет»¹⁶.

Кроме того, Иванов повторно предлагает ужесточить меры в отношении недисциплинированных уполномоченных, своевременно не выполняющих указания Совета. Иванов считал, что оперативное реагирование уполномоченных Совета на просьбы и распоряжения центрального аппарата является залогом успешной работы.

Как уже говорилось выше, в начале 1950-х годов уполномоченный Совета Благов вынужден был уделять много времени приему иностранных гостей, которые прибывали в Одессу по различным вопросам. Как свидетельствуют документы, приемы иностранных делегаций не всегда проходили гладко.

Например, Карпов писал Благову относительно приема Новозеландской делегации.

Совет просит Вас учесть на будущее необходимость при посещении иностранными делегациями церквей и духовной семинарии подчинение их существующим там правилам. Бесцеремонное поведение или нарушение внутренних правил иностранцами, как это имело место в Одесской семинарии со стороны одного делегата Новозеландской профсоюзной делегации (курение во время беседы с ректором в актовом зале семинарии) должно вежливо, тактично, но твердо пресекаться, чтобы у них не создалось превратного впечатления о Церкви. 
Принципиально неверно было с Вашей стороны идти на удовлетворение частной просьбы члена делегации Коллина о приглашении к нему в гостиницу ректора семинарии протоиерея Кремлева. Об этой просьбе Коллина Вам следовало позвонить в Совет и проконсультироваться, как поступить. Согласие на встречу Коллина с ректором семинарии, возможно, было бы дано, но не в гостинице, а в кабинете ректора, куда Коллину пришлось бы приехать.
Тактически это было бы более правильно и не выглядело бы преклонением перед иностранцем, когда ректор семинарии почему-то бежит в гостиницу к мирянину англиканской церкви, приехавшему с неизвестными целями¹⁷.

Согласно разрешению Правительства СССР, с 24 июля по 30 августа 1951 года в Одессе на даче Патриарха Алексия I отдыхал прибывший из Дамаска в СССР Патриарх Антиохии и всего Востока Александр III и сопровождавшие его митрополит Эмесский Александр (Жиха) и послушник Дмитрий Боша. Для встречи Патриарха Александра в Одессу прибыли из Москвы управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий и архимандрит Антиохийского подворья в Москве Василий (Самаха). Согласно директиве Совета, уполномоченному П. Благову следовало информировать секретаря обкома КП(б) Украины, председателя облисполкома и других заинтересованных руководящих лиц, а также епископа Никона (Петина) о приезде делегации.

Согласно указанию Г.Карпова, уполномоченный должен был в тесном контакте с епископом Никоном подготовить архиерейский дом для приема высокого гостя, инструктировать обслуживающий персонал и т.д. Также от уполномоченного требовалось периодически информировать по телефону Г. Карпова о всех выявленных в ходе подготовки недочетах и принятых к их устранению мерах.

Кроме того, Совет направил ответственного сотрудника из Москвы для выполнения совместного задания по подготовки и приему Патриарха Антиохийского Александра III в Одессе¹⁸.

В результате репатриации в Одессу вернулся некогда эмигрировавший из России епископ Антоний¹⁹. Он лечился в Одессе в клинике академика Филатова, который после годового курса лечения восстановил зрение епископу, который до этого почти ничего не видел. Епископ решил остаться в Одессе, ссылаясь на свой преклонный возраст и нежелание возвращаться в США.

Уполномоченный регулярно посещал епископа, интересовался его жизнью в эмиграции, его семьей, которая осталась в США. Епископ Антоний жил на первом этаже патриаршей дачи в Одессе, где занимал две комнаты. Дочь его также решила продать все имущество в США и переселиться вместе с семьей в Одессу.

Совет по делам Русской Православной Церкви просил уполномоченного П.А.Благова навещать епископа Антония и оказывать ему знаки внимания (например, поздравлять с гражданскими и религиозными праздниками, интересоваться состоянием здоровья).

6 марта 1953 года член Совета Уткин пишет уполномоченному Совета по Одесской области Благову.

Необходимо попытаться вызвать епископа Антония на разговор о положении экзархата Московского Патриархата в США, духовенства и выяснить мнение об архиепископе Адаме, протоиерее Дзвончике, архимандрите Досифее. В свою очередь, Вы можете сообщить, что на его кафедру в Сан-Франциско назначен епископ Федор из Аргентины, что в Буэнос-Айресе скончался протоиерей Изразцов — заклятый враг Московской Патриархии. Обратите внимание, как он будет реагировать на Вашу информацию.
Поинтересуйтесь, каково его впечатление от пребывания в СССР, об Одессе и пр.
Цель Ваших бесед — подготовить психологически епископа Антония к тому, чтобы он в своей переписке с заграничными корреспондентами объективно освещал советскую действительность, использовал для этого все свои связи в капиталистических странах и в первую очередь в США.
Все свои беседы с епископом Антонием сразу же фиксируйте, возможно подробнее, в записи бесед и высылайте один экземпляр в Совет²⁰.

2 марта 1953 года епископ Антоний получил бессрочный советский паспорт взамен канадского, но прописали его временно с 17 марта по 15 июня 1953 года. В связи с этим перед епископом встал вопрос: что ему делать после 15 июня 1953 года? Он убеждал советские власти, а также уполномоченного Совета в своих сердечных чувствах к Советскому Союзу, в своем патриотизме и желании умереть на родной земле. Ради этого он уехал из Америки и оставил там три поколения: сына, внука и правнука. Однако после эксцесса с временной пропиской он написал своей дочери, чтобы она не продавала дом в США и не приезжала к нему в Одессу. Уполномоченному удалось решить этот вопрос: епископ Антоний получил постоянную прописку в СССР.

Инструктивным письмом от 17 февраля 1953 года заместитель Председателя Совета Белышев рекомендует всем уполномоченным в целях улучшения учета, контроля и накапливания материалов для отчетно-информационных докладов вести систематические записи (дневники) своей работы. В эти дневники следовало записывать беседы с епископом и представителями епархиального управления, а также представляющие интерес беседы с приходским духовенством и другими посетителями.

Дневник, по мнению Белышева, должен был пополняться и за счет накопления данных, полученных уполномоченным в результате выездов на места, — о положении и деятельности Церкви и духовенства, о выполнении поручений Совета и руководства.

Дневник следовало хранить как секретный документ вместе с секретной перепиской. По-видимому, такие дневники велись уполномоченными, однако в секретных делах уполномоченного П.Благова по Одесской области подобных систематических записей обнаружить не удалось.

Как говорилось выше, если кто-либо из региональных уполномоченных допускал «пробел» в работе, это становилось известным остальным сотрудникам Совета. Циркулярные письма с указанием на ошибку, а также с инструкцией относительно того, как следует поступать, чтобы исправить положение, направлялись в регионы. Например, письмом от 28 апреля 1953 года²¹ за подписью Председателя Совета Г. Г. Карпова описывается грубая ошибка уполномоченного Совета по Москве и Московской области А. Трушина. Ошибка выражалась в том, что уполномоченный А. Трушин высказался против назначения Патриархом Алексием настоятелем одной из церквей Москвы протоиерея Елховского, состоящего на регистрации в этой же церкви вторым священником.

Такое поведение Трушина вызвало соответствующую реакцию Патриарха Алексия, который расценил этот факт как грубое и противозаконное вмешательство уполномоченного в прерогативы Патриарха. В письме обращалось внимание всех уполномоченных на то, что они должны действовать исключительно в рамках советского законодательства о культах и не превышать своих полномочий. К сожалению, это далеко не всегда соблюдалось.

Д. В. Поспеловский комментируя поведение уполномоченного А.Трушина в контексте происшествия с назначением протоиерея Елховского, говорит: «Карпов извинился перед патриархом, признав, что уполномоченный может зарегистрировать или отказать в регистрации нового священника, но в кадровые перемещения вмешиваться права не имеет²²». На самом деле в тексте письма Карпова Патриарху Алексию прямого извинения нет, хотя Карпов и говорит, что уполномоченный А.Трушин понял и признал свою ошибку²³.

В 1951 году пост уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по УССР занял Корчевой, сменив уполномоченного Ходченко. Корчевой, превышая свои полномочия, дает характеристики ежеквартальным докладам уполномоченного Благова. Напомню, что региональные уполномоченные по республике отправляли копии своих докладов республиканскому уполномоченному для сведения, хотя и не входили в его прямое подчинение.

Уполномоченный Корчевой называет очередной доклад Благова неудовлетворительным, так как в нем недостаточно освещены жизнь и деятельность Церкви.

Такое отношение к докладу недопустимо и тем более непростительно, что речь идет об информдокладе за первый квартал года, в котором были такие большие религиозные праздники, как Рождество, Крещение, Сретенье, Благовещенье и, наконец, пять недель, так называемого, Великого поста. Этот период является наиболее показательным для жизни и деятельности Церкви, ибо духовенство тщательно готовится к проведению этих праздников и к встрече с верующей массой, от которой оно ждет для себя материального обеспечения на продолжительное время²⁴.

Уполномоченный по УССР Корчевой считает, что в докладе должны содержаться сведения о количестве верующих, посетивших храмы в праздничные дни, о том, как духовенство готовилось к праздникам, о размерах доходов церквей²⁵ в эти дни, о количестве говеющих во время поста.

Интересные сведения о жизни и деятельности монастырей Одесской области мы находим в информационной записке²⁶ за 1951 год уполномоченного по Одесской области П. А. Благова. Число монашествующих не может быть увеличено по сравнению с прошлыми годами, хотя молодые люди и желают поселиться в монастыре, но этому препятствует действующий режим прописки.

Монастыри Одесской области не имеют производственной базы, которая являлась бы основой их существования. Все они жили за счет церковных доходов и приношений. Вот что пишет П. А. Благов о положении дел в Одесской Михайловском женском монастыре.

Михайловский женский монастырь в прошлые годы обрабатывал землю у воинских частей и в Успенском мужском монастыре, а в этом году не занимался обработкой земли. Воинские части, менее заинтересованные возней с огородами, ставят неприемлемые условия для монастыря. В мужском монастыре все 5,6 га земли привязаны к патриаршей даче и засажены фруктовыми деревьями, виноградом и декоративными растениями. Таким образом, у женского монастыря осталась мельница, пошивочная мастерская и индивидуальное рукоделие монахинь²⁷.

Уполномоченный отмечает, что насельники Успенского мужского монастыря живут гораздо лучше других монашествующих Одесской области, хотя и не занимаются производственной деятельностью. Средства на содержание монастыря, как считает П. А. Благов, берутся из средств, отпускаемых Патриархией на содержание патриаршей дачи. Но никаких фактов в подтверждение своих слов уполномоченный не приводит.

В завершение обзора деятельности уполномоченного по Одесской области П. А. Благова хочу привести выдержку из отчетно-информационного доклада за IV квартал 1950 года.

В установленном законом порядке изъято у церковных общин помещений, принадлежащих общественным и государственным учреждениям, — 5. Все помещения изъяты по согласованию с Советом. В течение года, по решению Облисполкома, по согласованию с Советом, разобрано полуразрушенных церковных зданий — 3. Снесено часовен и церковных памятников, находящихся в парках культуры и отдыха и на площадях города — 2²⁸.

Этот сухой текст как нельзя лучше описывает положение Церкви в Советском Союзе в начале 50-х годов. Гонения, которые обрушились на Церковь при Н.С. Хрущеве, зародились в умах уполномоченных Совета еще в 50-е годы. Несмотря на то, что культовые сооружения (храмы и часовни) утратили свое назначение и не использовались для отправления религиозных обрядов, они подвергались уничтожению как «ненужный пережиток прошлого», ничего общего не имеющий с построением коммунизма в ближайшем будущем. Так были снесены многие памятники архитектуры и зодчества середины и конца XIX — начала XX веков в Одессе. Они были утрачены навсегда. Но христианская вера, горевшая в сердцах верующих людей, оставалась непоколебимой и только укреплялась гонениями и ущемлениями со стороны государства.

Примечания