mospat.ru
Опубликовано в журнале "Церковь и время" № 55


Священник Алексий Ястребов

Краткий очерк церковной истории Венеции

Стихийные поселения в венецианской лагуне возникли, возможно, еще до Рождества Христова. Мифические корни жителей залива и близлежащего материка — террафермы (дословно «твердой земли»), как и сам топоним Venezia, средневековые авторы возводили и к легендарным венедам, и к троянцам, бежавшим из сгоревшей Трои во главе с Энеем и Антенором, основавшим впоследствии Аквилею. Недостатка в гипотезах на тему происхождения венецианского этноса, в общем-то, нет, как нет и твердой уверенности в достоверности этих предположений.

Впоследствии X-м регионом «Венециями и Истрией» называлась итальянская область с центром в Аквилее, простиравшаяся по обе стороны Адриатики. Именно так об этом пишет Плиний Старший (23–79 гг. по Р.Х.) в третьей книге своей «Естественной истории».

Исторически документированное заселение островов связано с процессом переселения народов и его последствиями. Первые волны беженцев были вызваны нашествием готов во главе с Аларихом в 402 году и гуннов во главе с Аттилой в середине V века, как об этом пишет император Константин VII Порфирородный около 952 года в своем труде «Об управлении империей». Затем последовали вторжения остготов и других племен. Поселенцы той поры не оставили сколько-нибудь заметных следов на островах залива, и, по-видимому, большая их часть вернулась обратно на материк к «родному пепелищу». Впрочем, первое заселение островов, пусть оно и не прослеживается отчетливо в документах эпохи, осталось в исторической памяти последующих поколений венецианцев — именно в те годы произошло легендарное основание Венеции. Так, по преданию, этот удивительный город на воде был основан 25 марта 421 года в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы.

В VI столетии (ок. 537–538) сенатор Кассиодор упоминает «морских трибунов Венеции», обращаясь к ним с посланием, в котором приглашает местных жителей торговать с Равенной.

Еще до нашествия лангобардов на терраферму (конец VI в.) по побережью Адриатики прошли византийские легионы во главе с полководцем Нарсесом, в 552 году направлявшимся на завоевание Италии. Ромеи (восточные римляне) повсюду оставляли после себя администрацию, устроенную по образцу империи: завоеванными землями управляли дуки, трибуны, военные магистры. В 563 году Италия была освобождена из-под власти остготов, алеманнов и франков, Велизарием и Нарсесом, однако, уже в 568 году с севера пришла новая грозная сила — полчища лангобардов. Именно с их нашествием связана вторая волна беженцев во второй половине VI века. Осевшие на островах, они оказали отпор варварам, проявив свое политическое тяготение к тогдашнему центру греко-римской цивилизации — Византийской империи.

В 697 году эта конфедерация островных и береговых территорий избирает своим главой Паоло Лучио Анафесто. С этого года ведет свое начало длинный ряд венецианских дожей1 (всего их было 120), прервавшийся ровно через 1100 лет, в 1797 году.

В 812 году по договору между империей франков и Византией были разделены сферы влияния в Италии: восточное побережье Адриатики оставалось за Константинополем. Свою автономию при византийском правлении островитяне проявили сразу же — уже вскоре после заключения соглашения княжество начало чеканить собственную серебряную монету.

Когда жители окрестных материковых городков и деревень в панике бежали на полузатопленные глинистые заболоченные островки большого безымянного залива на севере Адриатического моря, никто не мог и предположить (а меньше всего сами несчастные скитальцы), что эти небольшие группы поселенцев, разбросанные по разным островкам лагуны, полагают начало государству, военная и экономическая мощь которого через несколько веков превзойдет силу самой Византии, бывшей поначалу для венецианцев и покровительницей, и образцом для подражания. Вообще-то такой «удаленный», весьма щадящий образ византийского правления в конце концов сослужил добрую службу самим ромеям, когда империя в одночасье из покровительницы и митрополии превратилась в жертву политических интриг и доминион венецианцев (1204). Несмотря на эту политическую катастрофу традиция взаимоотношений, предложенная византийцами изначально (в духе уважения и взаимовыгоды) сохранилась и при венецианском владычестве, поэтому греки, ставшие подданными республики, не могли пожаловаться на жестокий гнет со стороны бывших союзников-вассалов. Партнерские торговые связи сохранились, и еще в течение нескольких веков островитяне и эллины сотрудничали в Средиземноморье к взаимной экономической пользе.

Тем временем дожи сменяли один другого, и знатным семьям, таким как Партечипацио, Кандиани или Орсеоло, давшим первых правителей, во взаимной борьбе за власть не удалось утвердить династический принцип престолонаследия.

С годами могущество дуката увеличивалось, а резиденция дожей, находившаяся первоначально на материке, в древней Гераклее, а затем на Маламокко, наконец в начале IX века нашла свое окончательное место на острове Риво-Альто.

XI век принес первые значительные победы в Адриатике, в том числе в борьбе с норманнами короля Робера Гвискара (1081) — врага Константинополя, и как следствие освобождение от византийских налогов (1082) и строительство величественной базилики Святого Марка.

Рубеж XI–XII веков — дальнейший экономический и военный рост государственного организма, участие в Крестовых походах, основание и строительство знаменитого венецианского Арсенала.

Начало XIII века (1202–1204) приносит республике победу в IV Крестовом походе, завоевание Византии, а продолжавшееся в течение всего столетия разграбление Востока — невиданное материальное обогащение. Территориальные приобретения морской державы включали в основном удобные для торговли острова Средиземного моря, а также территории в Аттике и на Пелопоннесе. Этот период является временем расцвета Венеции.

Уже во времена императора Алексея I Комнина (1081–1118)2 островитяне заселяют один из центральных кварталов Константинополя, ставший их коммерческой штаб-квартирой в столице империи. Когда же дож Энрико Дандоло в 1203 году привел под стены Царьграда западных рыцарей, то еще до захвата города союзники заключили между собой договор, согласно которому островитяне после победы получали более трети всех земель тогдашней империи и самой столицы. Избиравшийся Малым Советом Республики глава венецианской администрации в Константинополе (podestа) во время Латинской империи (1204–1261) носил титулы деурьфзт и dominator, пользовался пурпурными чернилами и золотой печатью, подобно византийскому императору. Венецианская часть города стала фактически «государством в государстве», независимым от латинского императора, а дож принял титул «Правителя трех восьмых Римской империи».

Несмотря на протесты властного римского первосвященника Иннокентия III, венецианцы добились от союзников права назначать латинского патриарха Константинополя. При таком приоритете в церковных делах храмы и монастыри столицы были под особым контролем граждан Республики святого Марка, пользовавшихся этим правом и безнаказанно их опустошавших, особенно в начальный период Латинской империи.

XIII–XIV века — период нескончаемых войн с Генуей, основным торговым конкурентом венецианцев и союзницей Византии, возродившейся в 1261 году после крестоносного разгрома.

В 1347 году войско, вернувшееся из Крыма после осады генуэзской крепости Каффа (совр. Феодосия), привезло в лагуну чуму, которая быстро стала эпидемией. Эта болезнь с тех пор несколько раз свирепствовала в Венеции и каждый раз уносила до половины населения города. Борьба с чумой стала сродни войнам с турками — в том и другом случае на карту ставилось само существование государства, целого народа. Разница была лишь в том, что турки никогда не пересекали на своих военных галерах морской границы залива, а чума, напротив, поражала именно на улицах столицы. Неслучайно базилика Богородицы «Здоровье» (Madonna della Salute) построена в ознаменование избавления от «черной смерти».

В первой половине XV века республика распространила свое влияние и на итальянскую терраферму, подчинив себе большие пространства к Западу. Она овладела Падуей, Удине, Брешией, Бергамо.

Однако именно в этот момент, в 1453 году, пал Константинополь и турки устремились на захват европейских владений в Средиземноморье, где первым пострадавшим оказалась Венеция. Последующие века являются периодом ее упадка — отчасти из-за турецкого завоевания, отчасти из-за ослабевшего интереса к традиционным торговым путям. Лидерами международной торговли становятся испанцы и португальцы: Христофор Колумб в 1492 году открыл Америку, а Васко да Гама в 1498 году нашел обходной морской путь в Индию.

Ряд морских побед, таких, например, как в битве при Лепанто (1571), не могли остановить победного шествия ислама в Средиземноморье. Начиная с XV века республика теряет одну за другой свои территории в материковой Греции и на Пелопоннесе, а в год битвы при Лепанто взята последняя венецианская крепость на Кипре. Наконец в 1669 году после осады, длившейся 21 год, пала столица Крита город Кандия (современный Ираклион).

Несмотря на военные поражения и политический упадок, в этот период в Венеции происходит настоящий расцвет искусств. В XVI–XVIII веках здесь творят лучшие зодчие, скульпторы и живописцы Европы. Накопленный веками колоссальный финансовый потенциал не мог истощиться в одночасье, а потому именно в эти десятилетия упадка возводятся грандиозные палаццо и церкви, по заказу аристократических семей работают лучшие художники, такие как Веронезе, Тициан, Тинторетто, Тьеполо, Каналетто. Венецианский театр, знаменитая «комедия дель арте», ставит произведения Гоцци и Гольдони. Процветают типографии, банки, казино, всевозможная торговля. Венеция остается «Безмятежнейшей» даже на закате своей государственной истории3.

Вторая половина XVIII столетия — это период политического бездействия некогда могущественной державы, что объясняется ее полным экономическим и военным упадком. Уже потерявшая большинство своих владений, она не смогла уберечься, несмотря на свой нейтралитет, от завоевания, и в 1797 году австрийские войска вошли в столицу.

Хотя история независимого государства прекратилась и республика сначала вошла в наполеоновское итальянское королевство, затем вновь попала под власть австрийцев и, наконец, в 1866 году стала частью единой Италии, ее слава не закатилась. В течение XIX и XX столетий, начавшись с легкой руки лорда Байрона, жившего в Венеции и воспевшего ее, не иссякает поток путешественников, желающих прикоснуться к атмосфере романтического декаданса, характерной для этого города, ставшего местом «паломничества» ценителей искусства со всего мира. Ведь здесь оно живет не в музеях под толстым стеклом, а в храмах и палаццо, в людском многоголосье на площадях, среди гондол, мостов и каналов.

В XX веке учреждены такие международные форумы искусств, как Венецианский кинофестиваль и Бьеннале современного искусства.
***
С VI века параллельно существовали «две Венеции»: «континентальная», перешедшая под власть лангобардов, а позже франков, с прежним центром церковного управления в Аквилее, и «береговая», оставшаяся под управлением Византии и юрисдикцией патриарха Градо.

Древняя римская провинция «Венеции» в византийский период простиралась от Градо до Кьоджи, тогда как ее административный центр со временем менялся: вначале он был в Гераклее, затем на острове Маламокко и наконец на Риво-Альто (нынешний район Сан Марко).

Основанная римлянами в 181 году до Р.Х., Аквилея занимает особое место в истории Северной Италии. Значительный ее рост связан с императорской эпохой. После 89 года по Р.Х. город становится столицей X августова округа — Венеций и Истрии, важным военным центром, связующим пунктом между Италией и римскими провинциями вне Апеннин: Паннонией, Далмацией, Истрией, Норикумом. Его юрисдикция, таким образом, простиралась на весь северо-восток Апеннин и значительную территорию на Балканах.

Девятый город в имперской «табели о рангах» и четвертый по важности в Италии, Аквилея подолгу принимала в своих стенах римских императоров, став свидетельницей междоусобных схваток между государями и претендентами на власть: под ее стенами погиб император Максимин Фракиянин (238), а Феодосий Великий (388) и Валентиниан III (425) отстояли свои права в битвах с узурпаторами.

Уже в первые десятилетия существования Церкви здесь прозвучала апостольская проповедь и аквилейская община заняла важное место в жизни христианской Италии. В этом городе подвизалась святая Анастасия Узорешительница, служа своему учителю Хрисогону (память 22 декабря/4 января), пострадавшему от императора Диоклитиана.

Сразу после Миланского эдикта 312 года, знаменовавшего собой прекращение гонений на христиан, здесь была воздвигнута прекрасная базилика. Полы этого храма, чудом сохранившиеся в веках, украшает удивительной красоты мозаика. Это самая большая напольная мозаика в мире, сохранившаяся до наших дней: ее площадь — более 2000 кв. м. Восходящая к первой четверти IV столетия мозаика служит наглядным катехизисом для оглашаемых в вере.

Аквилейскую базилику в разное время посещали святые равноапостольные Константин и Елена, блаженный Августин Иппонский, преподобный Иероним Стридонский и пресвитер Руфин. Бывал тут и святитель Амвросий Медиоланский, активный участник антиарианского Аквилейского собора 381 года, на котором председательствовал епископ Валериан. Почти наверняка побывали здесь направлявшиеся на проповедь к славянам святые равноапостольные Кирилл и Мефодий: существуют данные о пребывании святого Кирилла в Чивидале, римском центре, основанном еще Юлием Цезарем и находящемся неподалеку от этих мест. Тогда уже состоялось разделение патриархата на два: Новой Аквилеи — с центром на острове Градо, и Древней — ее центр и находился тогда в Чивидале.

Разрушенная Аларихом, а затем Аттилой, Аквилея больше не поднималась на прежний уровень своего социального влияния. Однако даже опустошение этого края не смогло вычеркнуть город из орбиты политической и религиозной жизни средневековой Европы, во многом благодаря важной культурной и исторической роли этого центра.

После нашествия лангобардов в 568 году римская провинция разделяется между ромеями-венетами — с центром в Градо, и лангобардами, а впоследствии франками. Древний же патриархат (568–1751), с центром, впрочем, уже не в самой Аквилее, а в Чивидале (до 1419 г.) и затем в Удине, стал не просто митрополией Римской Церкви — обладая политической властью над обширными территориями, он простирал свои владения на севере до Дуная, на востоке до озера Балатон, на западе же его границей служило озеро Комо.

Наряду с Равенной Аквилея является наиболее важной археологической зоной северо-восточной Италии. Хорошо сохранившаяся средневековая патриаршая базилика XI века со всемирно известными напольными мозаиками первой четверти IV века — это, пожалуй, все, что осталось сколько-нибудь нетронутого от славного города. Сохранились остатки римского форума и некоторые другие памятники, частью собранные в Национальном археологическом музее, располагающемся напротив базилики.

Епископы — предстоятели островных общин, располагавшихся на Риальто, Торчелло, Маламокко, Кьодже, на протяжении долгого периода времени находились под юрисдикцией митрополии Градо. Ее возглавлял патриарх, которому, согласно булле папы Льва IX от 1053 года, принадлежала верховная власть над «всеми Венециями и Истрией», как назывались земли бассейна Адриатики на западе и Истрии на востоке (на территориях современных Черногории, Хорватии, Боснии и Герцеговины). Булла только подтверждала сложившееся положение дел в этой церковной области, находившейся под юрисдикцией патриархов Градо с 731 года. Именно тогда на соборе в Риме под председательством папы Григория III были разделены области подчинения двух патриархатов — Аквилеи и Новой Аквилеи-Градо. К юрисдикции последнего и отошло Адриатическое побережье, включая венецианский архипелаг. Вот почему о митрополии Градо, ведущей свое начало от церковной традиции Аквилеи, необходимо сказать особо.

Эта община верных, основанная святым апостолом и евангелистом Марком, была провозглашена митрополией, по-видимому, еще в 381 году на антиарианском Аквилейском соборе. Патриархат же здесь был образован в 557 году в ответ на осуждение V Вселенским собором «Трех глав». Оно пало на личность Феодора Мопсуэтского и неправомыслие, содержавшееся в писаниях Ивы Эдесского и блаженного Феодорита Кирского, обвиненных императором Юстинианом в несторианской ереси. Римский папа после колебаний признал решения Вселенского собора. Тогда североитальянские епископы во главе с митрополитами аквилейским и миланским, не согласные с соборными положениями, отложились от Рима и Константинополя и, провозгласив автокефалию, избрали собственного главу — Патриарха.

Уже в 568 году Патриарх Павлин, спасаясь от лангобардов, переносит свою резиденцию в Градо, служивший портом Аквилеи, подобно римской Остии или афинскому Пирею. Это небольшой островок, находящийся в морском заливе к северу от венецианской лагуны. Как видно, факт основания митрополичьей кафедры в Градо объясняется теми же обстоятельствами, которые вызвали переселение жителей венецианской террафермы в лагуну и образование в ней новых епископатов, а именно — нашествиями варваров, в данном случае лангобардов. Византийский дука и трибуны прибрежной области отправились в Рим к папе Бенедикту I (574–578) с просьбой о разрешении на основание митрополичьей кафедры в Градо, поскольку древняя Аквилея находилась под властью лангобардов-ариан. Папа Бенедикт и его преемник Пелагий II (579–590) свое благословение дали. К 579 году относится освящение кафедральной базилики и основание митрополичьего округа с центром в Градо, с тех пор получившим имя «Новая Аквилея».

В 606 году происходит разделение на два патриархата: Аквилейский не признавал V Вселенского собора, в то время как патриархат Градо оставался православным. И хотя в 699 году на соборе в Павии Аквилея вошла в общение с Римом, два церковных центра так больше никогда и не объединились. Несмотря на то что города отстоят друг от друга всего на десять километров, история патриархатов оказалась очень непохожей. Аквилея прочно связала себя с германским миром: часть королевства Баварии, провинция Священной Римской империи, период политической независимости, затем власть Республики святого Марка и Австрии — вот страницы истории этого диоцеза. Градо же связал себя с Адриатическим побережьем — с Византией, а впоследствии также с Венецией, но по-иному, нежели Аквилея…

Именно Патриарху Градо император Ираклий (610–641) послал в дар «александрийский престол апостола Марка», хранящийся ныне в алтаре базилики святого Марка. Этот выдающийся государь показал тем самым свое благоволение к митрополии Новой Аквилеи, оставшейся верной империи — в противоположность области Аквилеи древней, находившейся под властью еретиков. И хотя впоследствии последняя вернулась в лоно Римской Церкви, срединное положение митрополии Градо — между Восточной Церковью и западным патриархатом — сохранилось и стало со временем характерной особенностью уже венецианской духовной и светской культуры.

О началах церковной жизни в заливе повествует в своей «Хронике» дож Андреа Дандоло (1342–1354), согласно свидетельству которого еще экзарх Нарсес в 552 году основал здесь первые церкви, посвященные покровителям войска — святым воинам и мученикам Феодору Тирону и Мине.

В 639 году при императоре Ираклии была воздвигнута сохранившаяся доныне кафедральная базилика Успения Пресвятой Богородицы на острове Торчелло. Церковное устройство этой территории было действительно особым. В силу того, что острова лагуны поначалу не составляли единого организма, являясь колониями беженцев из близлежащих поселений террафермы, в заливе существовало несколько епископских кафедр. Архиереи, бежавшие вместе с паствой из своих епархий, как например, святители Илиодор и Магн, положили начало церковной жизни в этих местах. Впоследствии кафедры небольших островных диоцезов сохранились, и некоторые из них существовали вплоть до Нового времени. Так, епископия Торчелло де-факто являлась суффраганом (викариатством) епископа Венеции. Аналогичным было положение и епархии Кьоджи, существующей поныне. Интересно, что и до сегодняшнего дня все епархии области Венето, даже такие обширные, как веронская и падуанская, будучи, конечно, фактически независимыми, являются де-юре суффраганами венецианского патриархата — одной из малых епархий северо-востока Италии.

Епископы будущего «города мостов и каналов» имели своей резиденцией остров Оливоло, что к востоку от нынешнего исторического центра. Впоследствии этот район стал именоваться Кастелло, поэтому предстоятель Венеции титуловался «епископом Кастелло» (с 1091 г.).

Всего же на островах и на ближайшем побережье располагалось несколько епископий, зависимых от митрополии Градо. При Илии, «протопатриархе» Градо (579), первой по чести среди них была самая древняя островная епархия — Торчелло, затем следовала кафедра Маламокко, на третьем месте епархия Оливоло (= Венеции), далее следовали кафедры Иезоло, Гераклеи и Каорле. Первый храм острова Оливоло был освящен в честь святых мучеников Сергия и Вакха.

В правление Маурицио Гальбао (764–787) власть епископа Оливоло стала распространяться на близлежащие острова, такие как Риво-Альто, Дорсодуро, Джемини, т.е. на зону, составляющую нынешний «главный остров». По мере роста политического могущества дуката владыка Оливоло выдвигается на первое место по значению среди своих собратьев-епископов.

Одновременно с возвышением княжества и, как следствие, новой епархии угасала церковная жизнь в обеих Аквилеях. С 1131 года патриарх Градо постоянно проживал в Венеции, своим присутствием немало осложняя жизнь местному епископу. На правах митрополита он вмешивался в дела, управлял некоторыми приходами, реализуя так свое право ставропигии. Наконец конфликт между юрисдикциями привел к упразднению патриархата Градо и образованию в 1451 году, согласно решению Папы Николая V, «патриархата Венеции».

По мере перехода к епископу Оливоло (позже — с титулом «епископ Кастелло») канонической территории патриархата Градо ему стали подчиняться и другие диоцезы. Именно тогда его суффраганами стали, в частности, епархии Каорле и Иезоло. На фоне наличия в лагуне (до середины XV в.) двух параллельных и нередко соперничавших центров — сильного епископа Кастелло и его канонического главы номинального патриарха Градо, существовала еще одна особенность, существенно влиявшая на здешнюю церковную жизнь: это третья юрисдикция — клир, подчинявшийся дожу (!). Возглавлял клир примицерий — настоятель базилики Святого Марка, частной капеллы венецианских правителей. «Клир базилики Сан Марко» окормлял еще несколько приходов, в основном в центральных районах города, а для подготовки священников существовала семинария (seminario ducale), располагавшаяся во Дворце дожей. Согласно специальному разрешению папы, примицерий базилики Святого Марка имел право ношения перстня, митры, посоха, а также право совершения Таинства Миропомазания, до II Ватиканского собора совершавшегося в Католической Церкви исключительно епископами. Эти полученные от Рима прерогативы полностью удовлетворяли амбициям дожей, желавших иметь известную независимость в религиозной сфере.

В Венеции, таким образом, в течение долгого периода сосуществовали три центра церковной жизни. Отсутствие жесткой иерархической вертикали в этой области способствовало большей широте взглядов в этих вопросах со стороны населения и правящих кругов. Вероятно, отчасти стремление к автономии от Ватикана зиждилось и на живой памяти о некогда близком родстве здешней духовной традиции с Православным Востоком.
***
Начиная с периода возведения Марковой базилики святой покровитель республики официально становится «главой государства» и «правит» вместе с дожем, являющимся как бы провозвестником и исполнителем воли апостола. В XIII столетии, после взятия Константинополя, эта концепция становится государственной доктриной Венеции, которую поэтому можно с известной оговоркой назвать теократической, где дожу усвоены функции, схожие с полномочиями главы Церкви, наместника святого апостола. Эта модель — своеобразный вариант «симфонии священства и царства» в уменьшенном размере, перенесенный из византийских пределов на венецианские острова. Подкреплялась такая религиозная политика заимствованным у ромеев пышным государственным церемониалом. Например, для дожа в базилике предназначалась особая кафедра — «пергола», откуда он преподавал народу торжественное благословение в дни больших праздников. Базилика Святого Марка была поэтому средоточием не только сакральной, но и политической жизни: здесь производились назначения на высшие государственные и военные должности, благословлялись знамена венецианских эскадр.

Именно самостоятельность в вопросах церковно-административной жизни, обусловленная как историческими предпосылками, так и политическими и экономическими реалиями, делала островитян весьма терпимыми к инакомыслящим, свидетельство тому — факт присутствия здесь православных, мусульман и иудеев. Любой пришелец принимал на себя обязательство лишь уважать социально-политический и религиозный уклад венецианцев, и при этом условии мог свободно исповедовать собственную веру.

Серьезные противоречия морской державы и Ватикана имели место на рубеже XVI–XVII веков. Тогда папа Климент VIII (1592–1605) выпустил буллу, согласно которой всякому кандидату в епископы для Италии предписывалось являться прежде всего в римскую курию для прохождения «экзамена епископов», имевшего целью убедиться в соответствии кандидата этому высокому сану. Сенат республики, самостоятельно назначавший патриархов (!), отказался подчиниться, приведя в качестве аргументов как тысячелетнюю традицию рукоположения патриархов на территории митрополии, так и опасения, что таким образом в будущем могут быть нарушены права и интересы государства. Климент VIII, а затем и Павел V признали за Венецией право избрания патриархов и рукоположения их на территории патриархата, причем кандидаты были освобождены от прохождения «экзамена епископов».

Так, Серенессима, точно придерживаясь католического вероучения, отстаивала вместе с тем свое право церковно-административной автономии и религиозной терпимости. Когда между нею и Ватиканом в начале XVII века вспыхнул открытый конфликт, не кто иной, как фра Паоло Сарпи, священник и богослов, оказался главным консультантом по политическим вопросам у дожа Леонардо Донато (1606–1612), ответившего папе через посла республики в Ватикане: «В Венеции католиков столько же или больше, чем в Риме» — и добавившего, что «не имел намерения отчитываться ни перед кем в своих действиях, признавая в качестве единого духовного главы лишь Самого Господа Бога». Несмотря на наложенное папой в ответ отлучение и запрещение священникам отправлять религиозные культы, сакральная жизнь в лагуне не прекратилась, и папа впоследствии отозвал свой интердикт.

Кстати, Сарпи, чудом выживший после покушения, организованного против него по приказу Павла V, был очень близок к греческой православной общине и дружен с митрополитом Гавриилом (Севиром).

У этой автономии, однако, была и оборотная сторона: государство в Венеции вторгалось в жизнь епархии, вмешивалось в пастырские вопросы, назначало патриархов, епископов и священников. Так независимость от Ватикана обернулась зависимостью от светской власти.

Таким образом, церковная жизнь республики с ее глубокими восточными корнями представляется весьма многоплановой, сложной и неоднозначной. Но именно эти черты в конце концов и создают особую атмосферу социального мира и религиозной терпимости, позволившую великому Петрарке, пусть и не без некоторой идеализации, однажды написать: «Венеция есть единственное прибежище человечности, мира, справедливости и свободы».
***
Контакты Константинополя и Венеции, будучи на протяжении почти тысячелетия (VI–XV вв.) весьма интенсивными, заключались не только в политических и торговых связях, но и в важном культурном и религиозном влиянии, которое оказала империя на Республику Святого Марка, первоначально входившую в ее западные пределы. В современной науке есть даже термин — «венецианский византинизм», означающий вековой процесс ассимиляции византийской культуры на местной почве, и в то же время самобытной ее переработки.

Стремление к подражанию Восточной империи, пусть первоначально в обрядах и церемониях императорского двора, неизбежно вело к усвоению и развитию ее культурного наследия, а затем и к созиданию своего, неповторимого художественного «венето-византийского стиля». И даже после катастрофы 1204 года, в которой Венеция сыграла столь значительную роль, это влияние продолжало оставаться здесь по-прежнему заметным.
Особенно плодотворным для венецианско-византийского культурного обмена стал XI век, когда из Царьграда прибыло множество греческих мастеров для украшения базилики Святого Марка, построенной по образцу константинопольского «Апостолеона».

Начиная с 1082 года, с момента дарования императором Алексеем I исключительных торговых привилегий для здешних купцов, и в течение всего XII века, благодаря успешной коммерческой политике островитян, процветала венецианская община в Константинополе. Там у жителей лагуны сложился целый район со своим административным устройством и церквами.

Эпоха владычества над греческими островами, начавшаяся в 1204 году и продолжавшаяся до второй половины XVII века, способствовала еще большему взаимопроникновению культур.

Все эти политические и экономические связи позволили  многим грекам спустя века, в XV столетии и позже, обрести в Венеции свою новую родину: первая волна беженцев прибыла сюда после падения империи в 1453 году, тогда как вторая росла по мере утраты Венецией своих владений в Восточном Средиземноморье.

Кардинал Виссарион Никейский в 1468 году оставил в дар республике свою уникальную коллекцию манускриптов, состоящую из 812 рукописей и ставшую основой фонда знаменитой венецианской библиотеки Святого Марка (biblioteca Marciana), здание которой украшает ныне центральную площадь города, располагаясь против фасада дворца дожей. В акте передачи бесценных рукописей базилике Святого Марка кардинал, объясняя причину своего выбора, уподобляет Венецию Византии («quasi alterum Byzantium»), подчеркивая тем самым ее особое сходство в культурной и религиозной традиции с Восточной Римской империей.

Свидетельством исключительно близкого родства с Византией явилась и православная церковь Святого Георгия, считающаяся по праву наиболее масштабным архитектурно-художественным комплексом, когда-либо реализованным в Венеции иностранной общиной.

Греческая община Венеции, вырастая с годами в самостоятельный церковный и социальный организм, благодаря двум школам, действовавшим с разрешения венецианского правительства, сумела стать рассадником классического и религиозного образования на территориях, оккупированных турками, и одновременно его рупором на Западе, где со времени перенесения равноапостольным Константином столицы на берега Босфора, о Восточной римской империи и ее культуре знали крайне мало. Греческая «сколетта Сан-Николо» и храм Святого Георгия знакомили итальянцев с Восточной Церковью, тем самым закладывая основы «нового православия» на Западе, появившегося уже в XX веке в лице десятков и сотен православных итальянцев, французов, немцев и англичан. Наконец, братство святителя Николая в течение веков было единственным местом на Севере Италии, куда мог придти православный человек, чтобы поставить свечу перед иконой и вознести молитву.

Интересно, что особая связь Венеции и славянского мира во всем его многообразии, объясняющаяся тем, что в свое время Республика святого Марка владела значительными территориями в областях Далмации и Истрии, уходит своими корнями в первое тысячелетие по Р.Х. С самых древних времен город «мостов и каналов» претендовал на то, чтобы стать «дискуссионной площадкой» для обсуждения насущных вопросов богословия. Упомянутое посещение святыми солунскими братьями Аквилейского патриархата не ограничилось лишь столичными Аквилеей и Чивидале. Они посетили и Венецию, где состоялся интереснейший диспут со сторонниками «трехъязычной ереси», который доносит до нас автор Жития свв. Кирилла и Мефодия4.

В самом деле, многочисленные святые мощи и чтимые византийские иконы обрели здесь новый дом — с уверенностью можно сказать, что восточная религиозная традиция оказывала и по сей день продолжает оказывать влияние на духовную жизнь венецианцев.

Почитание православных святых оставило свой след и в местном литургическом календаре: в течение веков здесь праздновалась их память, их мощи и сейчас пребывают в городских церквах. К святым реликвиям и иконам совершались торжественные крестные ходы с участием патриарха и дожа, а также представителей сената, братств и при стечении простого народа. Доныне в Венеции Днем города является 21 ноября — праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы (по новому стилю), когда островитяне целыми семьями отправляются в базилику Пресвятой Девы Марии «Здоровье», где каждый ставит свечу перед чтимой православной иконой «Одигитрия-Месопандитисса», привезенной с Крита.

Как некогда в Византии, многие церкви здесь носят имена ветхозаветных святых: Моисея, Иова, Иеремии, Самуила. Подобно Византии, в Венеции весьма почитались святые воины: Димитрий Солунский, Георгий Победоносец, святые Мина и Феодор Тирон, святые целители: священномученик Ермолай, мученики и бессребреники Косма и Дамиан. Во все века особо почитались в лагуне святой Пантелеимон и святитель Николай, являющийся одним из покровителей города. Даже в наши дни среди венецианцев весьма распространены православные имена: Дамиано (Демьян), Никола, Джорджо (Георгий), Данило… Это показывает, что островитяне поныне сохраняют память о своих православных корнях.

Библиография

Издания на русском языке
Лазарев В.Н., История византийской живописи, М. 1986.
Порфирий (Успенский), еп. Святыни земли италийской (переизд.). М., 1996.
Соколов Н. Образование Венецианской колониальной империи. — Саратов, 1963.

Иностранные издания
AA. VV. Contributi alla storia della chiesa veneziana. Vol. 1: Le origini della chiesa di Venezia. — Venezia, 1987; Vol. 2: La chiesa di Venezia nei secoli XI-XIII. —Venezia, 1988.
AA. VV. Eredi ideologici di Bisanzio. Atti del Convegno Internazionale di Studi dell’Istituto Ellenico di Studi Bizantini e Postbizantini di Venezia (4-5 dicembre 2006), a cura di M. Koumanoudi e C. Maltezou, Venezia, Edizioni dell’Istituto Ellenico di Studi Bizantini e Postbizantini, 2008.
AA.VV. I Greci a Venezia, Atti del convegno internazionale di studio, Venezia 5-7 novembre 1998, a cura di M. F. Tiepolo ed E. Tonetti, Istituto Veneto di Scienze, Lettere ed Arti, Venezia, 2002.
AA.VV. Greci e Veneti: sulle tracce di una vicenda comune. Atti del convegno internazionale, Treviso, 2006.
AA. VV. Le origini di Venezia, Firenze, 1964.
AA. VV. Storia di Venezia, Venezia, 1958.
AA. VV. Tra fede e la storia. La presenza delle comunitа religiose a Venezia, Venezia, 2000.
AA. VV. Venezia centro di mediazione fra Oriente e Occidente (secoli XV–XVI). Aspetti e problemi a cura di H.-G. Beck, M. Manoussacas, A. Pertusi, vol. I Firenze 1977, p. 217–232.
AA. VV. Venezia dalla prima Crociata alla conquista di Constantinopoli del 1204, Firenze, 1965.
AA. VV. La Venezia del Mille, Venezia, 1965.
Andreae Danduli Venetorum ducis Cronica per extensum descripta (1339) //Rerum italicarum scripotores, XII, I, Bologna, 1942–1958.
Cappelletti G. Storia della chiesa di Venezia, I-VI. Venezia, 1849–1855.
Chronicon Gradense. MGH. SS., v. VII. Cronica de singulis patriarchis nove Aquileie ed. Monticalo. Chron. Veneziane antich. Fonti. 1890.
Corner F. Notizie storiche delle chiese e monasteri di Venezia e di Torcello. Padova, 1763.
D’Antiga R. La comunitа greco-ortodossa di San Giorgio in Venezia // Presenze Ebraico-cristiane nelle Venezie. Vicenza, 1993.
Id. La fondazione della metropoli greco-ortodossa d’Italia // Bollettino della badia greca di Grottaferrata, Vol. XLIX-L, 1995–1996.
Fedalto G. Le origini della diocesi di Venezia // AA. VV. Contributi alla storia della chiesa veneziana (I). Le origini della chiesa di Venezia. — Venezia, 1987. Id., Richerche storiche sulla posizione giuridica ed ecclesiastica dei Greci a Venezia nei secoli XV e XVI, Firenze, 1967.
Moschonas, N.G. I Greci a Venezia e la loro posizione religiosa nel XV secolo // O ERANISTHS, 5 (1967), p. 105–137.
Nicol, D.M., Venezia e Bisanzio, Milano, 1990.
Pertusi A., Venezia e Bisanzio nel secolo XI // La Venezia del Mille, Venezia, 1965, p.117–160.
Id, La caduta di Constantinopoli, Milano, 1976.
Ravegnani G., Bisanzio e Venezia, Bologna, 2006.
Runciman S., L’intervento di Venezia dalla prima alla terza Crociata //Venezia dalla prima Crociata alla conquista di Constantinopoli del 1204, Firenze, 1965, p. 3–22.
Sansovino F. Venetia cittа mobilissima e singolare, ristampato da ed. 1581. Bergamo, 2002.
Thiriet F., Еtudes sur la Romanie grеco-vеnitienne (X-XV siеcles), Londra, 1977.
Veludo G., Sulla colonia greca orientale stabilita in Venezia // Venezia e le sue lagune, I, Appendici (V), p. 78–100), Venezia, 1847.

Подробная библиография литературы на новогреческом языке, касающаяся греческой общины Венеции и ее взаимодействия с религиозными и светскими властями республики, внутриобщинной и церковной жизни, а также внешних связей, в том числе контактов с Российским государством и Церковью, собрана Манусом Манусакасом в двух номерах научного ежегодника QHSAGRISMATA и впоследствии дополнена другими исследователями:

Μανούσακας Μ. Ι. Βιβλιογραφία τού Ελληνισμού της Βενετίας.
Μέρος А’: Γενικά, Θησαυρίσματα 10 (1973), 7-87; 17 (1980).

Примечания

  1. Дож (венецианск. doge, от лат. dux) — вождь, князь. Титул венецианских правителей, избиравшихся пожизненно из аристократических семей. В греческо-славянском употреблении существовал также титул «дука», происходящий от того же латинского корня, дававшийся высшим чинам Византийской армии, а также начальникам крупных городов или провинций. В силу того, что Венеция в начальный период истории была частью Византийской империи, а дожи исполняли функции византийских наместников (отсюда и титул), в литературе встречается наименование «венецианский дукат» (не путать с одноименной монетой).
  2. В скобках рядом с именами монархов, римских пап даются года правления и понтификата, рядом с именами иных исторических персонажей приводятся годы жизни.
  3. «Serenissima» — «Безмятежнейшая». Официальный титул республики Венеция, переводимый на русский по-разному, в т.ч. как и «Светлейшая» или «Тишайшая».
  4. Житие сообщает: «Кроме Паннонии святые Константин и Мефодий заходили и в Венецию. Здесь латинские и немецкие священники и монахи накинулись на Константина, как вороны на сокола, проповедуя трехъязыческую ересь:
    — Скажи нам, человек, — говорили они Константину, — зачем ты перевел славянам священные книги и учишь их на этом язык, тогда как раньше никто этого не делал: ни апостолы, ни папа Римский, ни Григорий Богослов, ни Иероним, ни Августин? Мы знаем только три языка, на которых подобает прославлять Бога: еврейский, греческий, римский.
    Философ отвечал к ним:
    — Разве не идет от Бога дождь одинаково на всех, или солнце не сияет для всех, или вся тварь не дышит одним воздухом? Как же вы не стыдитесь думать, что кроме трех языков, все остальные племена и языки должны быть слепыми и глухими. Уж не думаете ли вы, скажите мне, что Бог не всемогущ, и потому не может этого сделать, завистлив, что не хочет сделать? Мы же знаем многие народы, имеющие свои книги и воссылающие славу Богу каждый на своем языке….
    Таковыми и многими другими подобными словами святой Константин обличал латинских и немецких священников».