Православное духовенство от Латвии до Америки

Новая книга ассоциированного профессора Латвийского университета Александра Валентиновича Гаврилина посвяще­на малоизученной теме. В центре внимания автора — судьба и служение латвийского духовенства в разных странах в услови­ях переменчивых политических обстоятельствах.

А.В. Гаврилин, профессиональный историк, имеет более 100 научных публикаций по истории Православной Церкви, старообрядчества, по сакральной архитектуре и охране куль­турного наследия. Он автор трех монографий, в том числе за­мечательной по содержанию и новым источникам книги «Под покровом Тихвинской иконы. Архипастырский путь Иоанна (Гарклавса)», вышедшей в 2009 году. Энтузиаст изучения цер­ковной истории, А.В. Гаврилин основал серию «Православие в Латвии. Исторические очерки» и издавал ее вплоть до 2013 года, когда его сборник трансформировался в очень интересный на­учно-аналитический, а по сути дела в церковно-научный жур­нал «Православие в Балтии».

Рецензируемая книга предлагает читателю познакомиться с латвийскими священнослужителями, которые до Второй ми­ровой войны рукополагались и служили в Латвии, а после ее окончания — на американском континенте, где и закончили свой земной путь. В работу не вошли жизнеописания тех свя­щеннослужителей, которые родились в Латвии, но рукопола­гались и служили за ее пределами (например, архиепископ Монреальский и Канадский Сильвестр (Харун), протоиерей Димитрий Григорьев). В список не попали также те российс­кие священнослужители, которые служили в Латвии короткое время из-за сложности политических обстоятельств (например, протоиереи Евгений Лызлов и Феодор Михайлов).

Тема, которой посвящена рецензируемая монография, до сих пор слабо изучена в отечественной историографии. Это связано прежде всего с тем, что документы о латвийском пра­вославном духовенстве находятся в архивных учреждениях различных юрисдикций — РПЦЗ и Православной Церкви в Америке (ПЦА), а также в государственных архивохранили­щах Латвии и частных коллекциях. Оригинальные источники по теме исследования рассеяны, таким образом, по разным стра­нам и к тому же составлены на разных языках, по крайней мере, на русском, латышском, немецком и английском. Все это, а также малый интерес в самой Латвии к истории православного духовенства создают трудности на пути любого церковного историка. Тем выше должна быть оценка труда, который пред­принял А.В. Гаврилин. Он изучил различные по жанру и про­исхождению документы, собранные в фондах Латвийского го­сударственного исторического архива, Архива Германской епархии РПЦЗ, в Архиве Архиерейского Синода РПЦЗ и Ар­хиве ПЦА. Впервые в научный оборот введен целый комплекс ранее не известных исторических источников, в первую оче­редь документы из Архива Германской епархии Русской Зару­бежной Церкви.

Полагаем, однако, что, собрав уникальный источнико- вый материал, автор столкнулся с трудностями. Ему пришлось заниматься поисками адекватной интерпретации документов, поскольку судьба каждого священника и архиерея неповтори­ма. Биография любого священнослужителя требует учета ду­ховной жизни, исторической обстановки, в которой жил чело­век, образовательного уровня, социального происхождения и других важных факторов.

В книге исследована биография и особенности служения таких священнослужителей, как епископ Иоанн (Легкий), бла­гочинный Венесуэльского округа, протопресвитер Иоанн (Ба- уманис), протоиерей Леонид Ладинский, протопресвитер Ни­колай Перехвальский, протоиерей Петр Курземниекс, прото­иереи Виктор и Арсений Колиберские (отец и сын), протоие­рей Николай Виеглайс, замечательный проповедник, миссио­нер от Бога протоиерей Георгий Бенигсен, протоиерей Миха­ил Желнеронок, протопресвитер Алексий Ионов.

Всех священнослужителей объединяет общая обстанов­ка, в которой развивалась Латвия в первой половине XX века. После краха Российской империи наступил период латвийс­кой независимости. Для священнослужителей это был относи­тельно спокойный период. Очень тяжелым для духовенства стал период советской власти в Латвии (1940-1941). Именно в эти годы, по словам отца Георгия Бенигсена, «начинается житие, исповедничество, мученичество». «Каждую ночь ждешь, не придут ли за тобой. В каждом знакомом начинаешь видеть ос­ведомителя. В глазах всякого, говорящего с тобой, видишь ого­нек подозрительности и недоверия», — так описывал чувства православного духовенства в то время отец Георгий. Репрес­сии атеистического режима обрушились на духовенство. В 1940-1941 годах Латвийская Православная Церковь потеряла почти восьмую часть своего причта. Советская власть запрети­ла преподавание Закона Божьего в школах. Были закрыты тео­логический факультет Латвийского университета и другие бо­гословские заведения. Церковь была лишена возможности вы­ступать в СМИ. Расцвели кружки безбожников, на улицах свя­щенники подвергались насмешкам, провокаторы, в основном молодежь, срывали богослужения.

Начало войны в 1941 году означало перемены. Нацисты использовали Церковь в своей пропаганде против коммунис­тов и не закрывали храмы, а, напротив, официально поддержи­вали восстановление православной церковной жизни. Однако немецкий оккупационный режим принес с собой новые тяго­ты: тюрьмы, концлагеря, уничтожение евреев, карточную сис­тему, ограничение передвижения, угон молодежи на работы в Германию и т.п. Православное духовенство, вероятно, не зна­ло об истинных планах гитлеровского руководства в отноше­нии оккупированных территорий. Тем не менее, даже осознав новую реальность, священники продолжали служить и нести слово Истины всем жаждущим его. Часть священников — отцы Иоанн Легкий, Георгий Бенигсен, Алексий Ионов, активно уча­ствовали в деятельности Псковской православной миссии, ко­торая работала по благословению Патриаршего Экзарха мит­рополита Сергия (Воскресенского). Миссия издавала журнал «Православный христианин», помогала возрождать церковную жизнь в оккупации. Преодолевая трудности, духовенство окор- мляло советских военнопленных.

После Второй мировой войны все названные священ­нослужители переехали в Западную Европу, причем большин­ство было вынуждено уехать под давлением оккупационных властей и нацистской спецслужбы СД. Духовенство сосредо­точилось в судетской местности Яблонец, там оно продолжа­ло служение, окормляя сотни православных беженцев, в том числе так называемых перемещенных лиц (Displaced Persons). Православная жизнь в этих лагерях в последние годы стала предметом изучения, и А.В. Гаврилин, опираясь на архивные

данные, приводит очень интересные факты о специфике бо­гослужений и пастырском окормлении в лагерях для переме­щенных лиц.

Автор кропотливо собирал материал и выяснил любопыт­ные факты о так называемых юрисдикционных разногласиях и противоречиях. Как известно, после войны в Германии и Авст­рии оказались десятки православных священнослужителей, в прошлом относившихся к разным юрисдикциям. Латвийские священнослужители в большинстве перешли под омофор вла­дыки Анастасия (РПЦЗ), однако часть осталась с епископом Рижским Иоанном (Гарклавсом), считавшим себя в составе РПЦ МП. Впоследствии латвийское духовенство, переехавшее в страны западного полушария, по разным причинам раздели­лось: часть служила в РПЦЗ, другая — в Североамериканской митрополии (позднее — ПЦА). Несмотря на это, священники сохраняли христианское взаимоотношение и были образцом в вере и благочестии. Например, автор сообщает такой удиви­тельный факт. Секретарь Председателя Архиерейского Сино­да РПЦЗ отец Никон (Рклицкий), будущий архиерей, дал блес­тящую письменную характеристику отцу Алексию Ионову, необходимую для перехода в юрисдикцию Североамериканс­кой митрополии. А ведь эти юрисдикции по многим вопросам имели разные, подчас противоположные мнения.

Книга сообщает также интересные сведения об атмосфе­ре внутрицерковной жизни в США. В частности, отец Петр Курземниекс столкнулся с порядком, царившем в митрополии: все в Церкви решал не митрополит или его Совет, а приходс­кие церковные комитеты. Они же назначали настоятелю жало­вание. Именно комитеты решали, принять того или иного свя­щенника в клир или отказать. По словам владыки Иоанна (Гар- клавса), в митрополии каждый приход был «полностью неза­висим, можно даже сказать, автокефален, со своим уставом». Тот же отец Петр, прибыв на Петропавловский приход в ка­надской Альберте, узнал, что в обязанности священника вхо­дит даже уборка церкви, ее отопление, также он сам должен был звонить в колокола. Кроме того, в 1950-1960-е годы при­ходы митрополии стали динамично переходить на английский язык богослужения, что заставляло латвийских священников быстрее осваивать язык США и Канады. Трудности адаптации священников к служению в США были значительные. Уникаль­ный материал содержится в главе об отце Иоанне Бауманисе. Это был единственный латвийский священник, который создал Русский очаг в Венесуэле — своеобразную систему церков­ных и внецерковных русских учреждений.

В заключении автор констатирует, что латвийское духо­венство сумело преодолеть испытания истории XX столетия, потому что обладало живой верой и всегда верило в возрожде­ние православия на родной земле, которое мы наблюдаем и в котором участвуем последнюю четверть века. Книга А.В. Гав- рилина содержит новое историческое знание о жизни Церкви в XX столетии, имеет научно-практическую значимость для пре­подавателей и учащихся духовных учебных заведений, специ- алистов-историков и всех, кто серьезно изучает новейшую ис­торию нашего Отечества.