Себастиан Брок

Псалмопение и молитва у Исаака Сирина

В своей книге «Псалмопение в писаниях Евагрия Понтийского» бенедиктинский монах Лука Дизингер комментиру­ет: «Взвешенная оценка духовного богословия Евагрия долж­на принимать во внимание этот “фоновый ритм” поперемен­ного пения псалмов и молитвы»¹. То же самое относится к Иса­аку Ниневийскому. В своем докладе перед обращением непос­редственно к Исааку я сначала попытаюсь рассмотреть, что подразумевалось под псалмопением в восточносирийской мо­нашеской традиции VII века.

Исаак и его контекст

Исаак, родом из области Катар на берегу Персидского залива, очень недолго был епископом Ниневии (т.е. Мосула) прежде чем стал отшельником при монастыре Раббана-Шабура в области Бет-Хузайе (Хузистан). Большую часть своей жиз­ни он прожил в период раннего арабского правления и умер, вероятно, около 700 года. Церковь Востока, к которой он при­надлежал, переживала удивительное возрождение монашеской жизни в VI веке, и все известное нам о характере этой жизни проистекает из трудов нескольких восточносирийских авторов, которые либо жили до Исаака, например, Бавай Великий, Шувхалемаран, Гавриил Катрайя и Мартирий (или Сахдона), либо были его современниками, каким-то образом связанными с монастырем Раббана-Шабура, а именно Дадишо (тоже из Ка­тара) и Симеон, автор «Книги благодати».

Псалтирь в восточносирийской монашеской жизни

К середине VI века и, в частности, ко времени Исаака литургическое использование псалмов в Церкви Востока со всей очевидностью уже приняло очертания того, что позднее стало литургическим образцом. Этот позднейший образец восходит к литургическим реформам Патриарха Ишойава III (649-659), предшественника Патриарха Геваргиса I (Георгия, 659-680), который посвятил Исаака в епископа Ниневийско­го около 676 года. Представляется, что приходские и монас­тырские службы — вечерняя (ramsha), ночная (lelya) и утрен­няя (saphra) имели по сути одинаковую структуру, хотя мы увидим, что у отшельников было большое многообразие в практике совершения всенощной (qale d-shahra) перед воскрес­ным днем. Исаак особо отмечает, что было семь ежедневных монастырских служб, четыре из которых впоследствии стали службами Третьего, Шестого и Девятого часов, а также пове­черием (subba‘a). В большинстве служб, особенно в lelya, псал­мопение (в смысле непрерывного речитативного пения псал­мов) играло большую роль. Большинство отшельников, веро­ятно, собирались в монашескую общину, к которой они при­надлежали, на воскресную литургию и трапезу после всенощ­ной в ночь на субботу.

Судя по протестам, которые мы находим у современни­ка Исаака Дадишо² против включения стихотворных сочине­ний в монашескую литургическую практику, представляется, что это было довольно редким явлением, которое особенно нравилось молодым монахам. Сам Исаак не выказывал такой враждебности, просто упоминая³ в качестве примера многооб­разия практики на всенощной монаха, который после коротко­го чтения псалмов проводил остаток ночи в пении ‘onyatha, teshbhatha и madrashe (все это — стихотворные сочинения; в греческом переводе для всех трех видов используется одно сло­во — τροπάρια).

Сохранилась восточносирийская Псалтирь, относящаяся примерно к 600 году. В ней отдельные псалмы уже снабжены стандартными заголовками, говорящими о предполагаемом ис­торическом событии, к которому они относятся. Они основаны на комментарии к псалмам Феодора Мопсуестийского. Для ли­тургического использования Псалтирь была разделена на 57 не­больших групп псалмов, называемых marmyatha (в ед. числе marmitha), — термин, происходящий от молитвы, которая со­провождала каждую marmitha. Это употребление, вполне воз­можно, основанное на славословиях (δόξαι) из богослужебной практики в Иерусалиме, было широко распространено уже к концу VI века, как явствует из подробного «Комментария к бо­гослужебным чинам» Гавриила Катрайя. Исаак говорит о речи­тативном пении marmyatha несколько раз⁴, и ему также извес­тен⁵ термин для большой группы псалмов, а именно, hullala. Этот термин соответствует византийскому слову καθισματα, и в обе­их системах Псалтирь состоит из двадцати таких групп. Псал­мопение, в смысле непрерывного речитативного чтения Псал­тири, фигурировала особенно в чине ночного богослужения (lelya), где (как мы знаем от Гавриила Катрайя) конкретно упо­мянуто не менее девяти hullale⁶ (т.е. почти половина всей Псал­тири). В монашеской традиции в течение суток читалась вся Псал­тирь, и псалмопение для отшельников могло быть и частью все­нощной в ночь с субботы на воскресенье.

Хотя восточносирийские названия псалмов отражают ис­торический метод экзегезы Феодора Мопсуестийского в том виде, в котором он сохранился в некоторых частях его «Комментария», у Дадишо в его комментарии к Asceticon Аввы Исаии есть место, очень существенное для Исаака, а также очень важное вообще:

«Благословенный Феодор Толкователь говорит о псал­мах Давида, что когда святые люди молитвенно повторяют их как надо, они изгоняют бесов из нашего присутствия и приближают к нам святых ангелов и Господа ангелов, наше­го Господа Христа. Ясно, что он говорит о назначении псал­мов, при этом он не привлекает [свое] историческое толкова­ние или то толкование, которое дается в комментарии таких людей, как Василий и Иоанн [Златоуст], ибо это годится лишь для изучающих богословие (eskolaye) и для мирян. “Как надо” — так он называет духовное толкование псалмов, которое происходит во время [литургического] чтения псалмов от­шельниками и святыми»⁷.

Псалмопение и молитва в творениях Исаака

После этого предисловия я перехожу к тому, что Исаак говорит о связи между молитвой и псалмопением. Есть шесть «Бесед», в ходе которых он делает несколько важных замеча­ний — три в первой части (Беседы 53-я, 65-я и 80-я) и три во второй части (Беседы 41-я, 21-я, и 22-я). Недавно изданная тре­тья часть не содержит какого-либо материала на данную тему.

В Беседе 65-й из первой части Исаак утверждает, что «псал­мопение является корнем [монашеского] образа жизни»⁸. Кстати, стоит заметить, что в следующем предложении есть интересная разница между сирийским оригиналом и греческим переводом: в сирийском оригинале Исаак замечает, что даже когда стихи «чи­таются отвлеченно, они более полезны, чем телесные труды», со всей очевидностью имея в виду, что просто труд повторения слов более ценен, чем другие виды телесного труда. Греческий пере­водчик, видимо, не понимая этого, изменяет предложение так: «те­лесные труды более полезны, чем стихословие с отвлечением»⁹.

Характер псалмопения на различных этапах монашеской жизни

То, как совершается псалмопение, зависит от этапа мо­нашеской жизни, на котором находится монах¹⁰: на первона­чальном этапе упор делается на внешние аспекты труда «со многим молитвословием» в сочетании с «давлением на тело посредством усиленного поста» (Исаак имеет в виду образ дав­ления винограда). На среднем этапе внешние аспекты уходят «вовнутрь» при более избирательном подходе, которому по­могают «чтение и особенно коленопреклонение». На третьем этапе упор ставится на «размышление и молитву сердца». Хотя псалмопение в сочетании с чтением и коленопреклонением на этом этапе продолжается, «более важным является постоянное размышление о домостроительстве [Божием] и сокровенная молитва». Количество спетых псалмов на этом этапе становит­ся менее важным, и для тех, кто его достиг, «непродолжитель­ного чтения Писания и [краткой] службы псалмов достаточно для него». Такие [люди] не трудятся много над этим, потому что в тот самый миг, когда начнут они псалмы или молитву, пленяются они другими [видами], которые превосходят всякое здешнее знание»¹¹.

Важно понимать, что почти все, что Исаак говорит о псал­мопении и его связи с молитвой, адресовано отшельникам и пустынникам как людям, достигшим этого третьего этапа, на котором, как он говорит¹², «нужно думать о том, как сердцу нашему приблизиться к Богу в службе и молитве».

О начале службы псалмопения

В Беседе 80-й из первой части¹³ Исаак дает некоторые практические советы о том, как начать. Он говорит:

«Когда пожелаешь стать на служение бдения, тогда, при содействии Божием, поступи, как скажу тебе. Преклони по обы­чаю колени твои и встань; и не тотчас начинай службу твою, но, когда помолишься сперва, и совершишь молитву, и назнаменуешь сердце свое и члены свои животворящим знаме­нием креста, стой несколько времени молча, пока успокоятся чувства твои и утишатся помыслы твои. После сего возведи внутренний взор свой ко Господу и с печалью умоляй Его ук­репить немощь твою, чтобы стихословие твое и мысли сердца твоего соделались благоугодными святой Его воле. И скажи безмолвно в молитве сердца своего».

Далее Исаак приводит слова предлагаемой молитвы, прося у Бога — в силу глубокого осознания человеческой не­мощи — помощи в защите против кружения помыслов и напо­ра страстей. Стоит заметить, что эта молитва в греческом пере­воде значительно короче, а заключительный абзац отсутствует вообще. Таким образом, только в сирийском оригинале далее следует:

«С этими мыслями сердце твое сразу откроется благо­датью, и ты прольешь слезы в начале молитвы твоей. Твои мысли станут ясными при воспоминании о Господе, а душа твоя получит спокойствие. [Затем] в собранности и ясности духа начинай свою службу без всякого смятения и продолжай ее вплоть до завершения с [чувством] радости».

Опасности на пути: нетерпение и усталость

Но по нашей немощи две вещи могут пойти не так: мы можем испытать желание поторопиться к концу псалмопения или нами может овладеть чувство усталости. В первом случае Исаак дает такой совет:

«Если, когда отправляешь службу, помысл заговорит в тебе и станет тебе нашептывать: „Поспеши несколько, ибо дела у тебя много; скорее освободишься“, ты не приобщайся к сему помыслу. А если сильнее будет беспокоить тебя этим, то во­ротись тотчас назад на одну славу или на сколько хочешь, и каждый стих, заключающий в себе вид молитвы, с размышле­нием повторяй многократно. И если будет опять смущать или стеснять тебя помысл, оставь стихословие, преклони колени на молитву и скажи: „желаю не слова вычислять, но обителей достигнуть; ибо всякою стезей, какою ни поведешь меня, пой­ду скоро“ <.> Если же когда пребываешь во бдении, продол­жительное стояние одолевает тебя своей долговременностью, и изнеможешь от бессилия, и скажет тебе помысл, вернее же сказать, злохитренный проговорит в помысле, как в змие: „окончи, потому что не можешь стоять“, то отвечай ему: „нет; но посижу одну кафизму, и это лучше сна. И если язык мой молчит и не выговаривает псалма, ум же поучается с Богом в молитве и в собеседовании с Ним, то бодрствование полезнее всякого сна“».

Закон свободы

В Беседе 80-й из первой части, из которой я взял ряд ци­тат, Исаак утверждает, что «мы должны проводить нашу служ­бу с чувством полной свободы или освобождения». Чем «пор­тить вкус нашей службы», лучше нам чувствовать себя свобод­ными и даже пропустить «одну-две hullale» (две hullale равня­ются одной десятой Псалтири). Однако греческий перевод сво­дит это к δόξα, что соответствует сирийской marmitha — груп­пе всего из трех или четырех псалмов. Что Исаак имеет в виду, когда говорит о «свободе» в этом контексте, становится ясно из второй части:

«31. Служба псалмов есть закон, который порабощает душу смирению, свойственному подчиненным.
32. В законе этом есть свобода, и в свободе есть закон. Некоторые испытываются и побеждают благодаря закону, дру­гие же — благодаря свободе от него.
33. В свободе, как говорят, человек достигает больше­го преуспеяния, чем подчиняясь закону. Однако многие оши­бочные пути весьма часто вытекают из свободы; многие виды падения таятся в ней. А с законом никто не сбивается с пути: те, кто сохраняет себя в узде его, могут подвергнуться паде­нию в том случае, если прежде всего оставили его и пренеб­регли им»¹⁴.

В случае псалмопения

«Есть закон свободы, и есть закон рабов. Рабский за­кон — это когда говорят: „я вычитаю столько-то псалмов за каждой службой и такое-то количество их на каждой молитве“. [Такой человек] находится под ярмом во все свои дни, без изменения: не может он ничего изменить, так как связан необходимостью в молитве и службе детально следовать тому, что он установил для себя, т.е. строго соблюдать число [псал­мов] и время, [проведенное в чтении]. Все это совершенно чуждо всему пути истинного знания, ибо при этом не учиты­ваются ни [божественные действия], ни немощь естества, ни необходимость постоянной борьбы. В первом [случае] благо­дать дается так, что человек задерживается [на молитве] по соб­ственной воле; во втором [случае] естество оказывается слиш­ком слабым для исполнения правила по причине [демонских] нападений, которые способствуют усмирению гордыни»¹⁵.

Таким образом, отвергая «рабский закон» как упускаю­щий всю суть монашеской жизни, Исаак пишет дальше, что он имеет в виду под «законом свободы»:

«Закон свободы [состоит] в неизменном исполнении семи служб, которые Святая Церковь установила для нашего целомудренного образа через Отцов, собранных Духом Свя­тым на Вселенский собор»¹⁶.

Подчеркнув необходимость для отшельников и пустын­ников следовать установлениям Церкви, Исаак продолжает:

«[Это не означает], однако, ни того, что за каждой служ­бой я должен исполнять какое-то определенное количество псалмов, ни того, чтобы человек устанавливал на каждый день определенные количества молитв [для произнесения] между этими службами в течение ночи и дня, или временной предел для каждой из этих молитв, или определенный порядок слов. Но сколько благодать дает ему силы, столько и задерживается он на каждой молитве, и молится столько, сколько необходи­мо, и использует ту молитву, которую хочет¹⁷».

Основная мысль Исаака заключается в том, что для всех монахов, и особенно отшельников и пустынников, обязатель­ным элементом их монашеской жизни является богослужение, а не количество псалмов, произносимых при его совершении.

Некоторые практические советы

В Беседе 53-й из первой части Исаак предлагает некоторые советы своим братьям-отшельникам. Он начинает с вопроса:

«Хочешь ли насладиться стихословием во время служ­бы своей и принять ощущение произносимых тобой словес Духа? Отложи совершенно в сторону количество стихословий, не принимай в расчет знания меры в стихах, произноси их как молитву, оставь обычное вычитывание и уразумей, что говорю тебе и что сказано на основании опыта, как бы в книге одного из мужей, руководимых Богом: да углубляется ум твой в изучение словес Духа, пока душа твоя удивлением к домо­строительству не возбудится к великим их разумениям, и чрез это не подвигнется к славословию или к полезной печали. И ежели есть что в молитве, усвой это себе»¹⁸.

Разные способы отправления ночных служб

Несколько раз Исаак приводит примеры различных спо­собов отправления lelya и всенощной, использовавшихся опыт­ными отшельниками. Один мог проводить ночь в псалмопе­нии, другой — в коленопреклонении, сопровождаемом молит­вами и воздыханиями¹⁹; третий мог ненадолго предаваться псал­мопению, а затем остаток ночи проводить в пении гимнов и других стихотворных сочинений. В исключительных случаях отшельник мог прочитать одну marmitha и потом впасть в глу­бокое и продолжительное состояние исступления²⁰. Подводя итог, Исаак поясняет, как преуспевающие отшельники прово­дят, сами того не замечая, долгие часы всенощной, различны­ми способами, в то время как

«их души радуются и ликуют, забывая об одеянии пло­ти, сплетенном из страстей, в которые она облечена. И по при­чине услады и ликования их сердца они не впадают в сон. Ибо они воображают, будто бы оставили тело и уже пребывают в том состоянии, которое будет после воскресения. И от своей великой радости они время от времени прекращают пение псал­мов и падают на лица свои по причине сильной радости, воз­никающей в их душах.»²¹.

Заключение

При правильном понимании для Исаака псалмопение и молитва — это не два отдельных элемента монашеской жизни. Первое не следует рассматривать как самоцель и отделять от молитвы. Но псалмопение и молитва имеют одну общую выс­шую цель и предназначение, а именно «приближать нас к Богу», и, соответственно, их нужно рассматривать как взаимосвязан­ные и взаимодополняемые: молитва должна проливать свет на псалмопение, а псалмопение должно вызывать глубокую мо­литву и служить ей «трамплином». Так сам Исаак говорит в одном месте о «святом псалмопении, когда оно поглощено чи­стой молитвой»²².

Примечания