Энцо Бьянки

Духовное отцовство: библейские составляющие

Введение

Тема духовного отцовства, столь дорогая мона­шеской традиции Востока и Запада, в Священном Писании представлена не достаточно наглядно. Тем не менее это служение, практиковавшееся в христи­анской среде с весьма раннего времени, видело в некоторые библейских персонажах предтеч духовно­го отцовства, его пример. Ограничусь лишь двумя цитатами из Филокалии, которая подытоживает эту традицию:

1.   Нет более надежного пути спасения, чем пред­ставление своих мыслей отцам и принятие правила добродетели от них, а не по собственному суждению… Истинность этого нетрудно уразуметь через многие места богодухповенпых Писаний, в частности, через историю святого Самуила. И раз, и два к нему воз­звал Бог и он побежал к старцу Илию, и был научен им, как отвечать Богу (1 Цар. 3:4—9)’.

Иоанн Кассиан Римлянин. К Леонтию игумену.

2.   Господь сказал: «Кто не родится свыше, не может войти Царство Небесное» (см. Ин. 3:3). Но это рождение происходит через подчинение духовным отцам… Так двенадцать рождены от Христа, семьдесят от двенадцати и стали детьми Бога Отца, как н сказал Господь: «Вы дети Отца Моего, сущего на небесах» (см. Мф. 5:45; 6:9). То же говорит Павел: Хотя и много у вас наставников, но не много отцов; я родил вас, будьте подражателями мне» (см. 1 Кор. 4:15; 11:1).  Никита Стифат. Естественные главы, 53².

Процитированные отрывки настраивают на рас­смотрение наиболее значительных образов «духов­ных отцов» — образов, ante litteram представлен­ных в Библии. Мое намерение — проанализировать некоторые характеристики их взаимоотношений с «духовными детьми». Убежден, что эти библейские образы могут вдохновлять на духовное отцовство во все времена.

Духовное отцовство в Ветхом Завете

Первый библейский пример фигурального упот­ребления слова «отец» мы встречаем применительно к Иосифу, названному «отцом (ав) фараону» (Быт. 45:8). В этом же стихе этот титул объясняется так: «господин во всем доме его и владыка во всей земле Египетской». Мудрость и способность толковать сны делают Иосифа, при всей его молодости, духовным руководителем царя, который обращается к Иосифу, признавая в нем «человека, в котором… Дух Божий» (Быт. 41:38).

Но первый пример отношений между духовным отцом и духовным сыном — хоть библейский текст и не употребляет этих терминов — отношения Мои­сея и Иисуса Навипа. Иисус представлен как «слу­житель» Моисея, «юноша, не отлучавшийся от ски­нии» (Исх. 33:11). В знак нового рождения Моисей меняет ему имя — с Осии на Иисуса (Числ. 13:17). Он брал его с собой на Синай, восходя в присутствие Божье (Исх. 24:13), а впоследствии избрал его своим преемником в служении вождя Израиля. В Иисусе, говорит Писание, «есть Дух» (Числ. 27:18). Моисей «возложил на него руки свои», «дал ему наставление» (Числ. 27:23), сделал причастным соб­ственному авторитету — чтобы община Господня не осталась стадом без пастыря (Числ. 27:15—20).

В этих отношениях между Моисеем и Иисусом уже in mice присутствуют основные элементы духов­ного отцовства: Моисей передает Иисусу Божьи наставления, делая его бесстрашным и мужествен­ным (см. Втор. 3:21—28), уверяет в том, что Господь пойдет пред ним, не отступит от него и не оставит его (Втор. 31:8). Λ в самом завершении Торы чита­ем: «И Иисус, сын Навин, исполнился духа премуд­рости, потому что Моисей возложил на него руки свои, и повиновались ему сыны Израилевы, и дела­ли так, как повелел Господь Моисею» (Втор. 34:9). В послушании Иисусу должно, таким образом, проявляться послушание Моисею. Вот она, передача от отца к сыну, подлинная traditio, которая вдохно­вит составителей Pirqiie Avot на знаменитое изрече­ние:

Моисей получил Тору на Синае в передал ее Иисусу, Иисус старейшинам, старейшины пророкам, а пророки передали ее мужам великого собрания. Мишна. Авот 1,1.

В этой связи мне кажется важным отмстить при­сутствие того, что мы можем назвать отеческим исправлением. Иисус Навин раздражен наличием духовно-пророческой харизмы у Елдада и Модада, которые пророчествуют в стане, а не в скинии собра­ния. Моисей решительно отвечает ему на это: «Не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь по­слал Духа Своего на них!» (Числ. 11:29). Это раз­ногласие ясно показывает, что, осуществляя духовное руководство, отец имеет тяжелую обязанность исправлять сына, показывая ему волю Божиго: он должен стать для всех людей передатчиком любви Божьей, которая разрушает закрытость, ревность не по разуму, часто воспламеняемую юношеским энту­зиазмом …

Если в отношениях Моисея и Иисуса Павина мы видим лишь прототип отношения учитель —ученик, то в образах Илия и Самуила — яркое выражение этого отношения. Илий, священник в Шило — сви­детель произносимой шепотом слезной молитвы Анны, бесплодной женщины, приходящей во святилище испрашивать сына. Он вовсе не обладает харизмой рассуждения: видя беззвучные движения губ Лнны, он предполагает, что она пьяна. Однако, выслушав ее объяснения, он благословляет ее (1 Пар. 1:9—18). Затем, когда молитва Анны исполнилась, Илий принимает едва отлученного от груди Самуила «на все дни жизни его, служить Господу» (1 Цар. 1:28), поселяет его рядом с собой, наставляя и воспитывая.

Собственные дети Илия — выродки, и напрасно старый священник делает им внушения, они продол­жают грешить против Господа. В своем несчастии он утешен другим сыном — юным Самуилом, который «служит Господу при Илии» (1 Цар. 3:1). В то время, замечает рассказчик, «слово Господне было редко» {ibid.). Бог, конечно, продолжает всегда с заботли­востью давать Свое слово, но люди, жестокие серд­цем, не желают принять его, не хотят в своей жизни быть ему послушными. Страница, которая открыва­ется в этот момент, достаточно известна. В то время, как Самуил отдыхает возле ковчега завета, он триж­ды слышит, как его зовут по имени. На каждый призыв от подымается и идет к священнику Илию, думая, что это тот зовет его. Лишь на третий раз Илий понимает, что происходит и говорит отроку: «Когда позовет тебя, ты скажи: говори, Господи, ибо слышит раб Твой» (1 Цар. 3:9). Это исключительное утверждение, чудесно изъясняющее собой движение молитвы, но еще больше — пашу связь с Богом, открываемую нам в Писаниях: слышание — это уже молитва, и оно имеет абсолютное преимущество, поскольку признает инициативу Бога, признает тот факт, что наша жизнь есть не что иное, как посто­янный ответ на всегда предшествующий ей боже­ственный призыв.

Илий, которому «трудно, поскольку очевидно, что он не имел личного опыта общения с Богом» (Карло-Мария Мартини), несмотря на свое убоже­ство, совершает главное: становится для Самуила посредником слова Божия и учит его различению этого слова. Важно, чтобы духовный отец давал себе отчет в собственной слабости, принимал ее. Если он к этому готов, если он верен в служении Богу и ученику, то и через эту его малость Господь пошлет Свой голос. Более того, Илий подчинится и сурово­му божественному суду, произнесенному над его домом устами Самуила (1 Цар. 3:11—14,18), смирит­ся до того, чтобы подчиниться тому, кого сам опре­делял как «сын мой» (бени: 1 Цар. 3:6,16). «И воз­рос Самуил, и Господь был с ним, и не осталось ни одного из слов его неисполнившимся» (1 Цар. 3:19). Весь отрывок оканчивается признанием за Самуилом пророческого достоинства (1 Цар. 3:20). Верно, Гос­подь Сам поставил его пророком, но Илию доста­лась великая честь совершить то, что позже Паламон выразит в обращении к юному Пахомию:

Буду готов в границах моей слабости страдать с тобой до тех пор, покуда ты не познаешь самого себя.

Жизнь Пахомия, 10

Последний ветхозаветный пример, который я хотел бы проанализировать — духовное отцовство Илии по отношению к Елисею. С развитием в Из­раиле пророчества Господь воздвигает Духом своим формы отцовства, отличные от «институциональных», примеры коих мы находим в образах Илия и Судей. Глава пророческой корпорации — это в то же время ее духовный отец, так и называемый — ав, отец, в полном осознании того, что истинный отец — не тот, кто рождает физически, но тот, кто воспитывает и наставляет ученика на путях Господних (ср. Шлют рабба, 46,5). Илия Фесиитянин, «человек Божий» {А Цар. 1:9) сразу после встречи с Богом на горе Хорив (3 Цар. 19:9—18) зовет Елисея следовать за собой, набрасывая ему на плечи свой плащ, знак пророчес­кого служения, в то время как Елисей пашет на иоле. Этот неожиданный, единственный во всем Ветхом Завете жест выражает призыв одного челове­ка следовать за другим. Текст исключительно сухо свидетельствует о том, как слово Божье, суверенное и совершенно действенное, призывает и вызывает ответ. Елисей, распрощавшись с семьей и работой, «встал и пошел за Илиею, и стал служить ему» (3 Цар. 19:21), «подавая воду на руки» (4 Цар. 3:11), что значит — разделяя с ним общинную жизнь. Это последнее примечание раввинистическая традиция комментирует так:

Рабби Йоханан говорил от имени рабби Шнмона Бен Йохая: «Более важно исполнять Тору, нежели теоретически ее изучать, потому что сказано: «Елисей, сын Сафатов, подавал воду па руки Илии». Не го­ворится «учил», по «подавал». Отсюда ясно, что практика важней теоретического изучения».

Вавилонский Талмуд. Браха, 7Ь

Отцы пустыни выразят то же другими словами: самый верный способ обучить ученика — позволить ему разделить с тобой повседневную жизнь. Порой ученик научается большему от наблюдения за действи­ями отца, чем от его слов, ведь сама его жизнь — духовное послание: «Авва, мне достаточно лишь видеть тебя!»… Думаю, потому-то после рассказа о призвании Елисея больше и не сказано ничего осо­бенного о служении последнего под руководством великого пророка.

Однако история их взаимоотношений находит свой парадигматический компендиум в момент их расставания, когда Илия восхищается Богом в ог­ненной колеснице на небо (4 Цар. 2:1 — 18). В этот тяжелый момент Елисей вопит к Илии: «Отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его!» (4 Цар. 2:12). Увидев вознесение, он получает вдвойне дух пророка: ведь первородный сын, при разделе­нии отцовского имения должен получать двойную часть наследства (Втор. 21:17). Передача пророчес­кого служения от Илии к Елисею вновь происходит через принятие Елисеем плаща Илии, который слу­жит залогом продолжения харизматического служе­ния, его удостоверением (4 Цар. 1:13). Так Елисей из сына становится духовным отцом для всего Изра­иля. Царь Иоас обращается к нему точно так же, как сам Елисей обращался к Илии: «Отец мой! отец мой! колесница Израиля и конница его!» (4 Цар. 13:14). Л присутствующие при разделении Елисеем вод Иордана вынуждены признать: «Опочил дух Илии на Елисее» (4 Цар. 2:15). Это и есть синтетическое определение духовного отцовства: отец передает сыну собственный дух, неразрывно связанный с Духом Божьим — единым источником и началом духовной жизни, жизни с избытком.

Духовное отцовство в Новом Завете

На этом ветхозаветном фоне, к которому можно добавить еще некоторые черты из книг Премудрости — например, Притч. 4:1—2: «Слушайте, дети, наставление отца и внимайте, чтобы научиться разуму, потому что я преподал вам доброе учение. Не оставляйте заповеди моей», — ярче вырисовываются черты духовного отцов­ства, имеющиеся на счраницах Нового Завета.

Новый Завет открывается очень трезвым описа­нием духовного отцовства Иоанна Крестителя по отношению к Иисусу, которого Предтеча называет «Идущим за мною» (описо му: Ин. 1:15, 30). Это выражение означает ученичество. Кажется, в продол­жение некоторого времени Иисус следовал за Иоан­ном как ученик, вплоть до того, чтобы принять от него крещение (Мк. 1:13—17 и пар.).

Что касается отношений Иисуса с учениками, то следует отметить Его призыв к Двенадцати оставить дом, семью и поля для того, чтобы «быть с Ним» (Мк. 3:14). Этот призыв обновляет и радикализуст то, что было пережито Илией и Елисеем. Па сей раз нет времени даже на то, чтобы попрощаться с до­машними. Иисус обращаясь к Своим ученикам, на­зывает их «детьми» (текна: Мк. 10:24), «детками» (текниа: Ип. 13:33; пайдыа: Ин. 21:5). Так же будет обращаться Иоанн к христианам своей общины {тек ниа: 1 Ип. 2:1, 12, 28; 3:7, 18; 4:4; 5:21). Но если оставить в стороне эти немногочисленные примеры, общинная жизнь Иисуса со своими учениками может быть интерпретирована как терпеливый труд, через который Он стремится открыть им лик Божий и сделать из них «сынов Отца… небесного» (Мф. 5:45), «сынов Царства» (Мф. 13:38): никакой самохаракте­ристики, но ясное сознание того, что все получено от Отца, и как следствие — радость возвращения Ему всех вещей и отношений. Автор Послания к Евреям влагает в уста вознесенного на небеса Иисуса слова пророка Исайи: «Вот Я и дети, которых дал Мне Бог» (Евр. 2:13, ср. Ис. 8:18). Эти дети, в свою очередь, положат основание той патристической тра­диции, в которой аббат, согласно Уставу преподоб­ного Венедикта, несет обязанности Христа (Regula Benedicti Π, 1-3).

Иисус в Евангелии от Матфея не велит никого называть отцом: «И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на небесах» (Мф. 23:9). Лишенное своей ins polemica, вызванной конкуренцией между народившимся христианским движением и раввипизмом, использовавшим слово «отец» для обозначения духовных руководителей, это выражение со временем перестает толковаться бук­вально, его понимание идет вглубь: источник всяко­го отцовства — Бог, всякое человеческое отцовство нисходит от Него, обязано Ему. В этом же смысле Иисус предупреждает: «Никто не благ, как только один Бог» (Мф. 19:17). По как не воспрещается считать добрыми и творения, когда они, мужчины и женщины, несут в себе благость Божью, так и в материнстве и отцовстве верующих можно увидеть не гордыню, а свидетельство об исключительном Божь­ем даре для братьев. Такие личности подобно Иоанну Крестителю ведут других ко Христу, и потом сходят со сцены, умалившись, — «да возрастет Христос».

Поэтому Павел, более кого бы то ни было назы-вающий отношения со своими учениками духовным отцовством, не нарушает тем самым заповеди Хрис­та. Он и сам был рожден для христианской жизни другим человеком — Лнанией, который проявил заботу о нем и крестил его после того, как Христос явился Павлу на пути в Дамаск (Деян. 9:10—19; 22:12—16). Затем ему необходим был Варнава, помо­гавший ему возрасти во Христе, введший его в иеру­салимскую общину (Деян. 9:26—30; 11:22—30) и со­провождавший его в первом миссионерском путеше­ствии (Деян. 13:1—15, 40). Павел не знал Иисуса лично, его жизнь во Христе началась при помощи других. Когда же он достиг духовной зрелости, то сам смог передавать ее другим.

В своих посланиях апостол много раз намекает на свое отцовство по отношению к различным ли­цам. «Прошу тебя о сыне моем (эмон текнон) Они-симе, которого родил я в узах моих» (Фил. 10). «Титу, истишгому сыну (гнесион текнон) по общей вере (Тит. 1:4). Павел использует исключительно ласковые выражения, говоря о Тимофее как о своем «возлюбленном и верном в Господе сыне» {.чу men­tion агапетон каы пистон эн кюрио: 1 Кор. 4:17, ср.: 1 Тим. 1:2, 18 и 2 Тим. 1:2; 2:1). Говорит о нем и так: «Он, как сын отцу (хос па три текпоп), служил мне в благовествовании» (Флп. 2:22).

Последняя цитата вводит нас в тему отношения Павла к основанным им общинам. Его отцовство неразрывно с передачей Евангелия. Тесная челове­ческая связь между апостолом и его чадами не на­рушается. Тем не менее его взаимоотношения с ними определяются благовестием Божьим, Евангелием Иисуса Христа. Это двойное измерение ясно пред­ставлено в самом раннем послании апостола — в его Первом послании к Фессалоникийцам: «Мы… были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно об­ходится с детьми своими. Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Бо-жие, но и души наши, потому что вы стали нам любезны… Вы знаете, как каждого из вас, как отец детей своих, мы просили и убеждали и умоляли поступать достойно Бога, призвавшего вас в Свое Царство и славу» (1 Фес. 2:7—8, 11—12).

Павел — одновременно мать и отец своим духов­ным чадам. Его авторитет основан на личном приме­ре: «Вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас благовестие Божие» (1 Фес. 2:9). Кто же, напротив, претендует отягощать других, не может не подвергнуться суровому суду Христа над теми, кто «связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23:4).

Но если в Первом послании к Фессалоникийцам имеется лишь сравнение — «как мать… как отец», то к христианам Коринфа Павел обращается с более решительным утверждением: «Хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием (эн Христо Иесу дна ту евангелиу эго хюмас эгеннэса)» (1 Кор. 4:15). Здесь, конечно, апостол хочет отделить собственное служение от служения тех, кто вошел в общину Коринфа для того, чтобы управлять ею в его отсутствие. Эти последние не должны возлагать на себя неприличествующие им функции, им следует оставаться лишь опекунами общины, блюстителями и продолжателями того дела, которое начал он. Но если взглянуть глубже, здесь речь не только об этом. Эти слова свидетельствуют об уверенности, что на­полняет сердце Павла. Он стал отцом в силу плодо­родности Евангелия, благодаря Слову, которое преж­де воспринял сам как семя и источник жизни. Толь­ко от этой укорененности в Евангелии происходит его способность призывать других к новому рожде­нию, пробуждать к повой жизни по Богу. Именно такой «скрытый смысл» увидел в этом тексте Павла Оригеп (см. Комментарий к Первому посланию к Коринфянам}. Никакое стремление к лидерству не должно вдохновлять духовного отца, но ясная убеж­денность в призвании быть sequentia sancti Evangelii, живым отрывком Евангелия для своих детей. Это трудо, и цель этой тяжелой борьбы — Христос. Об этом Павел пишет христианам Галатии: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (мехрис ху морфофе Христос эн хюмин)* (Гал. 4:19). Вот он, парадок­сальный статус духовного отцовства: отец страдает ради «беременного» Христом сына, ради «беременно­сти», которая может оказаться долгой и мучитель­ной. Но раньше или позже наступает день, когда это рождение совершается, сын становится «мужем со­вершенным» и имеет «полный возраст Христов» (Еф. 4:13), а отец должен смиренно встать в стороне. Его труд окончен, отныне Христос — «третий» в отноше­ниях духовного отца и духовного сына — Сам будет руководить сыном, вести его путем жизни

Заключение

Как невозможна передача жизни без родителей, так же невозможно принятие слова Божия и основ жизни в Духе без твердо укорененного в Евангелии Христовом духовного отца. Христианин получает жизнь от того, кто способен ее дать, чтобы затем, в свою очередь, передать ее другим, идущим за ним. Об этом движении хорошо говорит Ориген:

Возьмем, к примеру, Павла, наставляющего Тимо­фея. Тимофей получает от Павла рекомендации и затем сам идет к тому источнику, откуда пришел Павел, достигает его и становится равным Павлу.

Комментарий к Первому посланию к Коринфянам

«Христианами не рождаются, но становятся» (Тер-туллиап. Апология, XVIII, 5) благодаря посредниче­ству отца пли матери, знающих искусство духовного сопровождения. То есть тех, которые могут руково­дить в свободе и любви, при бесконечном терпении, к жизни во Христе, к жизни по Богу, «от которого именуется всякое отцовство³ на небесах и на земле» (Еф. 4:15).

Примечания

¹ В русском издании Добротолюбия находим примерно то же: «Что видим в Самуиле? Он, с младенчества будучи посвящен Богу и удостоясь беседы с Ним, не поверил своему помыслу, но дважды воззванный Богом, спешит к старцу Илию, и от него получает наставление, как должно отвечать Богу». — Иоанн Кассиаи Римлянин. О руковод­стве в духовной жизни. Добротолюбне. Т. 2. М., 1895. С. 145. Прим. пер.

² В русское издание Добротолюбия эта 53-я глава не включена. Ср.: Никита Стифат. Вторая естественных глав сотница. Добротолюбне. Т. 5. ML, 1900. С. 111—144. Прим. пер.

³ В русском Синодальном переводе: отечество. Прим. пер.