С. А. Васильева
Ф. М. Достоевский и Вс. С. Соловьев о спиритизме
Мир таинственного и неизведанного всегда привлекал массового читателя, поэтому необъяснимое, волшебное достаточно часто находилось в центре внимания авторов художественных произведений XIX века. Вс. Соловьев использовал элементы таинственного в своих романах весьма разнообразно. Он подробно описывает идеи и учения сектантов и изображает знаменитую основательницу секты «Ищущие Христа» Е.Ф. Татаринову, приоткрывает завесу над идеями и обрядностью масонов («Старый дом»); рассказывает о зарождении масонства в России и делает одним из главных героев знаменитого авантюриста графа Калиостро («Волхвы», «Великий розенкрейцер»); обсуждает на страницах журнала «Север» проблемы спиритизма и оккультизма; наконец, посвящает книгу основательнице теософского общества Е.П. Блаватской.
Интерес Вс. Соловьева к области таинственного и мистического, проявившийся с ранних лет, сохранился на многие годы. Соловьев писал, что «с медиумизмом <…> столкнулся в первые годы <…> юности и с тех пор, в продолжение многих лет, наблюдал его сущность и следил за его развитием и распространением»1. Писатель прошел несколько этапов: от изучения теоретических исследований оккультистов и каббалистов разных времен до познания на практике всевозможных спиритических и медиумических явлений, что нашло отражение в его художественных произведениях. Он засиживался за трудами Парацельса, Эккартсгаузена, Фламеля, Триссмегиста, «открывавшим ему новые горизонты в изучаемой области. И можно сказать, с каждым днем он все больше и больше крепнул в мистицизме»2. По признанию автора, ему самому больше нравились его мистические произведения: «Эти произведения я пишу с истинным наслаждением. Они мне несравненно больше нравятся, чем мои большие исторические романы. То — всё же плоды ума, с преследованием идейных целей, с попыткой распространять в народе сведения о нашем историческом прошлом. Творчество — творчеством, но тут примешиваются разные прочие соображения. В произведениях же “фантастических” я только творю, ни о чем другом не помышляя. Их диктует мне душа, я ровно ничего не выдумываю, не сочиняю. Рукой моей движет глубокая вера в таинственную и тесную связь этого мира с жизненным миром»3. Сам Соловьев неоднократно участвовал в спиритических сеансах, которые укрепляли его веру в потусторонний мир, о чем будет говориться далее. Кроме того, в одном из писем Достоевскому он сообщал: «У меня завелся медиум в лице 16-летнего брата жены моей, который, будучи учеником реформатской школы, где начальство читает мальчикам в классе Дарвина, сначала очень храбро смеялся надо всем, что с ним творилось; но теперь сделался самым убежденным спиритом. Я его свел к Вагнеру, и теперь у нас там еженедельные сеансы. Я иногда дохожу до крайнего изумления — кругом меня столы и стулья положительно бесятся; но этого мало: на днях мой юный шурин был сильно оттолкнут от стола, и стул с ним поехал по комнате. Тогда мы заставили его сесть на стул с ногами, по-турецки — и стул продолжал кататься, не имея даже при этом колесиков»4.
Наиболее полно мир таинственного и неизведанного изображен Соловьевым в мистических романах «Волхвы» и «Великий розенкрейцер», которые он печатал в журнале «Север»: «Волхвы» публиковались на протяжении первого года издания (Север. 1888, №№ 1-46), «Великий розенкрейцер» — в 1889 году (Север. 1889, №№ 38-52). В том же, 1889 г., «Север» дважды обращался к проблемам спиритизма в статьях публицистического характера.
Автором первой статьи был сам Соловьев, ее можно считать своеобразным вступлением ко второй части дилогии, роману «Великий розенкрейцер». В постоянной рубрике «Беседы “Севера”», в статье «Искания религии», Соловьев описывает случай, как ему «лет двенадцать тому назад <.. .> пришлось наблюдать сильно развитые медиумические явления вместе с покойным Достоевским. Когда мы должны были остановиться на признании действительного присутствия этих вне нас находящихся деятелей, он, с присущей ему страстностью, стал повторять: “Это черти! Врут они, называя себя умершими — людьми — это черти! черти!!!”»5.
В «Дневнике писателя» за 1876 год Достоевский несколько раз обращается к спиритическим явлениям, анализирует отношение к подобным сеансам в обществе, упоминает и спиритический сеанс, о котором пишет Соловьев.
Сеанс состоялся 14 февраля 1876 года в доме А.Н. Аксакова, который увлекался медиумизмом и спиритизмом со второй половины 1860-х годов6: Ред. журн. «Ребус», 1884; Аксаков А. Н. Предвестники спиритизма за последние 250 лет. Выдающиеся случаи самопроизвольных медиумических явлений с 1661 г. и переход к экспериментальным в 1848 г. <.> СПб., 1895.]. На этом сеансе свои медиумические способности демонстрировала англичанка Клайр.
Сеанс Клайр был не первым в России: в 1870-е годы уже демонстрировали свои медиумические способности Юм и Бредиф, многочисленные споры вокруг их сеансов, попытки их разоблачения сделали тему весьма актуальной. По инициативе Д.И. Менделеева, который всерьез опасался мистицизма, отрывавшего от здравого взгляда на предметы, была создана специальная комиссия. В октябре 1875 года А.Н. Аксаков привез за собственный счет из Англии двух знаменитых медиумов, братьев Петти. В доказательство их медиумической силы в комиссию представили 16 печатных отзывов. Братья демонстрировали появление капель жидкости на бумаге и вызывали звон колокольчика. По результатам шести сеансов они были признаны обманщиками7. Возможно, что Достоевский также был на спиритическом сеансе 2 февраля 1876 года, о чем упоминает Н.П. Вагнер в письме Вс. Соловьеву: «Будьте столь любезны — привезите с собой сегодня В.В. Крестовского. Мне было бы весьма желательно, чтобы световые явления получили определенный характер, чтобы можно было приступить к фотографии. Я звал также сегодня Достоевского, обещал быть»8. Вагнер был увлеченным спиритом и настойчиво старался убедить Достоевского в научном характере связей с «потусторонним миром», а вскоре после смерти Достоевского даже вознамерился вызвать «с того света» его дух, чтобы узнать, изменились ли взгляды писателя на дело спиритизма. На просьбу Вагнера А.Г. Достоевская ответила решительным отказом9.
Одна из глав январского выпуска «Дневника писателя» за 1876 год косвенно подтверждает процитированные выше Соловьевым слова Достоевского о «чертях» и показывает, что отношение к «духам» сложилось у Достоевского до знаменитого сеанса. Глава названа «Спиритизм. Нечто о чертях. Чрезвычайная хитрость чертей. Если только это черти». Автор называет эту тему смешной и в то же время модной, рассуждает о ней с юмором, однако в конце уточняет: «Без всякого сомнения, я шутил и смеялся с первого до последнего слова, но вот что, однако, хотелось бы мне выразить в заключение: если взглянуть на спиритизм как на нечто, несущее в себе как бы новую веру (а почти все, даже самые трезвые из спиритов наклонны капельку к такому взгляду), то кое-что из вышеизложенного могло бы быть принято и не в шутку»10. Увлечение общества спиритизмом вызывало серьезное беспокойство Достоевского. В мартовском выпуске «Дневника писателя» за 1876 год в главе «Словцо об отчете ученой комиссии о спиритических явлениях» он писал о несостоявшейся надежде на то, что отчет комиссии «раздавит и раздробит это непотребное (в его мистическом значении) новое учение»11. Внушительная комиссия из 32 человек, созданная по инициативе Д.И. Менделеева, первоначально ознакомилась с литературой по спиритизму, которую предоставили его горячие сторонники: А.Н. Аксаков, профессора А.М. Бутлеров и Н.П. Вагнер. Затем проводились многочисленные опыты с целью ее разоблачения. Заключение комиссии сводилось к тому, что спиритизм — это суеверие, но Достоевский был все-таки разочарован: отчет «грешит изложением, редакцией. Изложение это такого свойства, что в нем противники отчета непременно отыщут “предвзятое” отношение к делу (стало быть, весьма ненаучное), хотя, может быть, в комиссии вовсе не было столько этой “предвзятости”, чтоб можно было за то обвинить ее»12. Кроме того, «комиссия позволяет, например, себе заключать о таких явлениях спиритизма (о материализации духов, например), которые она, по собственному ее признанию, не наблюдала вовсе. Положим, она сделала это в виде, так сказать, нравоучения, в нравоучительном и предупредительном смысле, забегая вперед явлений, для пользы общества, чтоб спасти легкомысленных людей от соблазна. Идея благородная, но вряд ли уместная в настоящем случае»13. Подобное же впечатление произвели на Достоевского лекции-отчеты Менделеева, о которых упоминается в апрельском выпуске «Дневника писателя», в главе «Опять только одно словцо о спиритизме», — они не убеждали, что спиритизм явление крайне опасное.
Соловьев в «Исканиях религии» весьма осторожно высказывает свое мнение относительно спиритизма. Свою роль здесь сыграли не только знаменитые сеансы 1870-х годов. К этому времени Соловьев уже знал о спиритизме много больше, успел заинтересоваться учением Е.П. Блаватской и разочароваться в нем.
В «Исканиях религии» Соловьев, с одной стороны, отмечает, что «нигде, кажется, нет и не было столько обманов, как в медиумизме, нигде не было столько шарлатанов и более или менее ловких фокусников. Так называемые спиритические сеансы, происходящие в темноте, представляют самое широкое и удобное поле для всяких обманов и мистификаций»14. С другой стороны, «несмотря на фокусничество, обман и самообман — существуют или нет медиумические явления? Я должен ответить: конечно — существуют»15. По воспоминаниям П.В. Быкова, Соловьев верил «в реальное существование духов», в реальные признаки тесного общения людей с миром, от нас сокрытым»16. Достоевский также, при всем своем отрицательном отношении к спиритизму, вынужден был признать: «.явлений же спиритских, с которыми я и до сеанса с медиумом был несколько знаком, я не в состоянии был вполне отрицать никогда, даже и теперь»17.
Достоевский понимал, что в спиритизме привлекает таинственность и непознанность его как явления, поэтому, если «решат окончательно, что это не черти, а так, какое-нибудь там электричество, какой-нибудь новый вид мировой силы, то мигом наступит полное разочарование: “Вот, скажут, невидальщина, какая скука!” — и тотчас же все забросят и забудут спиритизм, а займутся, по-прежнему, делом». Соловьев многие удивительные случаи на спиритических сеансах объяснял «малоисследованными свойствами и явлениями как физической, так и психической природы человека»18, которые и будут вскоре исключены из сферы спиритизма. Соловьев считал, что механизмы этих «чудес» необходимо всесторонне исследовать, продвигая вперед современную науку.
Основная мысль «Исканий религии» совпадает с идеей Достоевского о необходимости избавить общество от спиритизма как явления крайне опасного: «В последовавшие за тем годы мне пришлось еще больше ознакомиться с этими явлениями и я нахожу, что эти существа и полусущества, кто бы они ни были, большей частью такая “дрянь”, с которой уважающему себя человеку и христианину не следует вести дружбы и знакомства»19.
Однако Соловьев не во всем согласен с Достоевским, хотя и не говорит об этом прямо. Достоевский, отзываясь о лекции Менделеева, писал: «Тоже похвалил спиритов (и опять с “честь и славой”) за то, что они в наш материальный век интересуются о душе. Хоть не в науках, так в вере, дескать, тверды, в Бога веруют. Почтенный профессор, должно быть большой насмешник. Ну, а если он это наивно, не в насмешку, то, стало быть, обратное: большой не насмешник»20. Соловьев же, напротив, считал, что «в борьбе с материализмом спиритизм оказывает большие услуги, и с этой точки зрения можно, пожалуй, признать его как бы мостом, перекинутым через бездну, отделяющую неверие от веры»21.
Спирит, считал Соловьев, «не тот, кто исследует медиумизм с научными целями или относится к нему с христианской точки зрения, а тот, кто увлечен им, кто верит в этих духов и из общения с ними делает себе “религию”. Спиритическая религия, главнейшим основателем которой следует признать француза Аллана Кардена, — есть печальное заблуждение. Она является каким-то жалким загробным материалом. Он переносит в духовный мир всю мелочность земных интересов, всю земную пыль, затуманивает человека, заставляет его жить здесь, на земле, фантастической, двойственной жизнью22 Беседы «Севера». XXVI. Искания религии. С. 174.]».
В том же 1889 году «Север» еще раз обращается к проблемам таинственного и мистического в статье «Современное возрождение на научных началах астрологии, алхимии, магии и других тайных (оккультических) знаний прежнего времени». Автор отмечает: «Еще весьма недавно слова: алхимия, магия, астрология — употреблялись чуть ли не в порицательном смысле для обозначения всякой из ряду выходящей нелепости. Новейшие успехи знания, однако ж, к немалому смущению современных ученых, начинают мало-помалу обнаруживать всю вопиющую несправедливость подобного рода отношения к оккультизму»23. Далее автор излагает читателям сущность алхимии, магии, астрологии, причем пытается с помощью современных научных исследований доказать правомочность существования таких наук, освободить читателей от суеверий, затрудняющих понимание современного мира, упростить сложное явление до знакомого и привычного, объяснить непонятное с помощью примеров, взятых из опыта читателей, истории.
Журнал «Север» придерживался просветительского направления, поэтому, обращаясь к явлениям таинственным, стремился все-таки объяснить их с точки зрения науки: «Чудеса современного гипноза, реальность которых окончательно уже признана современными учеными, чудеса мысленного внушения, в реальности которых начинают мало-помалу убеждаться и самые рьяные скептики, чудеса ясновидения и пр. и пр. в действительности не представляют собой ровно ничего нового, так как сущность всех этих явлений была известна оккультистам еще в глубокой древности. Напомним, например, старинное лечение болезней посредством заклинаний, отчитываний и пр. (современное лечение болезней при помощи гипнотического внушения; психотерапия некоторых авторов); напомним факты нечувствительности ведьм, колдуний и пр. к жесточайшим истязаниям огнем, каленым железом и т.д. (современные опыты над нечувствительностью к болевым ощущениям истеричных, погруженных в магнетический сон (загипнотизированных) и т.д.); напомним вызывание “духов” при помощи громких заклинаний (современные опыты над громким словесным внушением зрительных галлюцинаций субъектам, погруженным в магнетический сон (загипнотизированным)); напомним вызывание духов при помощи прикосновения магом к приходившим к нему клиентам (современные опыты над вызыванием зрительных галлюцинаций путем мысленного внушения); напомним факты ясновидения, о которых мы неоднократно говорили в научной хронике, факты так называемой кристалломантии <…>, факты так называемого физического медиумизма, заставляющие допустить возможность, что мысль (дух) при известных условиях может действовать на физический мир непосредственно, без посредства нервномышечного аппарата»24.
Статья об оккультизме не подписана, однако в этом же номере журнала читателей уведомляют о том, что скоро начнет публиковаться роман Вс. Соловьева «Великий розенкрейцер». Статья является подготовкой читателя к проблемам, затронутым в романе, заинтересовывает его и даже восполняет какие-то пробелы в знаниях о таинственных явлениях, которые будут изображаться в произведении. Не утверждая, что автором статьи был издатель «Севера», отметим, что эту точку зрения Соловьев разделял. В «Современной жрице Изиды» он признается: «Я нисколько не боюсь ничьей улыбки, заявляя, что и тогда признавал и теперь признаю возможность существования где бы то ни было, хоть бы, пожалуй, в пещерах и дебрях Индостана, такого человека, знания которого далеко превосходят все, что известно современной нашей науке»25. Биограф Соловьева П.В. Быков отмечает, что влечение к области таинственного у Соловьева «шло рука об руку с завоеваниями науки в этой области»26, он «пытается доказать, что мистики и розенкрейцеры, выдающийся образец которых представлен в лице князя Захарьева-Овинова, носили в себе именно те знания, которым в наши дни суждено сделаться достоянием науки, хотя и не в полном объеме»27.
Позиции Достоевского и Соловьева, нашедшие отражение в их произведениях, очень близки. Оба писателя, находившиеся долгое время в тесных дружеских отношениях и, вероятно, неоднократно обсуждавшие и спиритизм как явление, и его конкретные проявления, считают своим долгом предупредить читателя, насколько далеко может завести интерес к сфере таинственного и волшебного.
Примечания
- (Соловьев Вс. С.) Искания религии. Беседы «Севера». XXVI. // Север. 1889, № 9. С. 174. ↩
- Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев: его жизнь и творчество (очерк). СПб., 1916. С. 40. ↩
- Там же. С. 43-44. ↩
- Там же. С. 43-44. ↩
- (Соловьев Вс. С.) Беседы «Севера». XXVI. Искания религии. С. 174. ↩
- Взгляды А. Н. Аксакова на спиритизм высказаны им в предисловии к изданию «Спиритизм и наука» (<Аксаков А. Н.> Спиритизм и наука / Сост., пер. и изд. А. Аксаков. СПб., 1872.), а также в других его работах: Аксаков А. Н. Медиумизм и философия. Воспоминания о профессоре Московского университета Коревиче // Русский вестник. 1875. Январь. С. 442-469; Аксаков А. Н. Позитивизм в области спиритуализма. По поводу книги А. Дассье «О посмертном человечестве». [СПб. ↩
- Подробнее см.: Спиритизм // Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. В 86 тт. Под ред. И. Е. Андреевского / СПб., 1890-1907. Т. XXXI. С. 224-226. ↩
- Вагнер Н. П. — Соловьеву Вс. С. <С.-Петербург>. 2 февраля <1876 г.> // Достоевский Ф. М. Новые материалы и исследования / Гл. ред. B. Р. Щербина / Литературное наследство. Т. 86. М.: Наука, 1973. С. 444. Известен также факт посещения Достоевским гадалки-француженки Фильд (см.: Соловьев Вс. С. Воспоминания о Ф. М. Достоевском // Достоевский в воспоминаниях современников. В 2 тт. М., 1964. C. 224-227). ↩
- Подробнее см.: Достоевский Ф. М. Новые материалы и исследования. Прим. к письму 107. ↩
- Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 22. С. 36-37. ↩
- Там же. С. 100. ↩
- Там же. ↩
- Там же. ↩
- (СоловьевВс.С.) Беседы «Севера». XXVI. Искания религии. С. 174. ↩
- Там же. ↩
- Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев. С. 40. ↩
- Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 22. С. 127. ↩
- Там же. ↩
- (СоловьевВс.С.) Беседы «Севера». XXVI. Искания религии. С. 174. ↩
- Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. Т. 22. С. 132. ↩
- (СоловьевВс.С.) Беседы «Севера». XXVI. Искания религии. С. 174. По мнению Е. Ф. Писаревой, Блаватская тоже «теми психическими проявлениями, которыми она так поражала окружающих, <.> надеялась достичь определенной цели: расшатать неверие в невидимый мир, доказать, что рядом с физическим существуют и иные, несравненно более тонкие, но не менее реальные явления» (Писарева Е. Ф. Елена Петровна Блаватская // Соловьев Вс. С. Современная жрица Изиды: Мое знакомство с Е.П. Блаватской и «теософическим обществом» / Сост. Г. К. Львова, Л. М. Шарапкова, H. Н. Юргенева. М.: Республика, 1994. С. 195-196). ↩
- [СоловьевВс.С. ↩
- Современное возрождение на научных началах астрологии, алхимии, магии и других тайных (оккультических) знаний прежнего времени // Север. 1889, № 28. С. 552. ↩
- Там же. С. 554. ↩
- Соловьев Вс. С. Современная жрица Изиды. С. 15. ↩
- Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев. С. 39. ↩
- Там же. С. 42. ↩